Александр Каневский - …а бес в ребро!

Завершить фразу ему не удалось. Светлана хохотала, положив голову ему на грудь, выплескивая сквозь хохот неоконченные фразы:

– Я уже знала, что ты фантазер!.. И выдумщик!.. И сочинитель!.. Но такое!.. Даже предположить не могла!.. И поверила!.. И рада этому!.. И люблю тебя!.. Возьми меня!.. Бери меня!.. На меня!..

Через полчаса, когда они отдыхали от взрывного приступа страсти, раздалось громкое шуршание.

– Что это? – встревожилась Светлана.

– Наверное, мышка.

– Ой!.. Прогони ее!

– Не имею морального права: может, и у нее это тоже первая брачная ночь. Счастьем надо делиться!

Весь следующий день Марк вспоминал подробности минувшей ночи, и невольно его губы складывались в счастливую улыбку. А ночью ему приснилось, что Светлана опять лежит рядом с ним, голая. Не раскрывая глаз, он набросился на жену. Роза была счастлива:

– Ты мне напомнил наш медовый месяц.

Так повторилось и на следующую ночь. Но, обнимая жену, он спросонья назвал ее Светочкой. Роза резко оттолкнула его. Возник очередной скандал. Марк пришел в себя, встал, покинул спальню и перешел в кабинет досыпать на диване.

Прошло трое суток. Уже знакомая нам мужская компания сидела в гостиной у Августа Львовича и слушала его отчет о командировке.

– Подробней, подробней! – подгонял его Эфраим. – Что делал помимо докладов?

– У меня было всего два свободных вечера, но кое-куда успел. Узнал, что в Берлине есть театр Максима Горького, попросил повести меня туда.

– Интересно?

– Да. Он небольшой, мест на четыреста, но один из самых популярных. Раньше шли только пьесы русских драматургов, сейчас – пьесы со всего мира. Мне повезло, посмотрел «На дне», пятый раз, но в немецком варианте… А как вы провели это время?

– Я вчера был в городском музее на выставке супермодерновых художников, – сообщил Рубенчик.

– Интересно?

– Кошмарно. Картины – уроды. Эту выставку, наверное, организовало Общество слепых.

– Ничего не понравилось?

– Была пара приличных картин этого псевдоеврея Вайцмана, но и их никто не купил.

– Может, узнали, что он специально взял еврейскую фамилию для успеха – у нас этого не любят. Чтобы закрепить успех, надо было сразу сделать обрезание и идти в синагогу, чтобы себя узаконить.

– Говорят, он так и поступил… Когда у него купили столько картин, он пошел к урологам и сделал обрезание… Но, как видишь, не помогло. Что ж ему, бедняге, теперь делать?

– Всё наоборот: креститься, пришить отрезанный кончик и идти бить евреев. – Август повернулся к Шимону: – А что у тебя интересного?

– В субботу жена готовила ужин, а я пошел на пляж. Лежу, загораю, мимо пробегает официантка Ася, ты ее помнишь?

– Конечно. Такую попку трудно забыть.

– Вот-вот. Поэтому я ее окликнул. Она подбежала: «Ой, а я вас в плавках не узнала». Я говорю: «Конечно, я без плавок лучше выгляжу». Она смутилась: «Я не о том… Не о том…».

– Ну, и чем кончилось?

– Назавтра мы встретились в гостинице, и она меня увидела без плавок.

– Отчет принят. Ну, а какие-нибудь новости, случаи, анекдоты?

– Я вчера услышал анекдот, говорят, что старый, но я его не знал, мне понравился, – сообщил Эфраим.

– Расскажи.

– Англичанин имеет жену и любовницу. Любит жену. Француз имеет жену и любовницу. Любит любовницу. Еврей имеет жену и любовницу. Любит маму.

– Симпатичный анекдотик, но он старше меня, – изрек Август Львович. – Напоминаю условие: анекдот должен быть как женское белье: свежий, короткий, тонкий и прозрачный.

– И я люблю покороче, – откликнулся Рубенчик. – У меня есть такой анекдот: поп пришел с фингалом под глазом. Все в шоке. «Батюшка, что случилось?» Отвечает: «Сначала было слово».

Все рассмеялись.

– А я знаю еще короче, – сообщил Август, – в Германии рассказали, послушайте: евреям всегда всё доставалось тяжело. Тяжело. Но всё!..

Общая веселая реакция.

Шимон посмотрел на часы и поднялся:

– Твой отчет принят, мы пойдем. А ты отдыхай после поездки.

– Ко мне сейчас Марк придет, хотел посоветоваться, у него какая-то проблема… О, слышите, калитка хлопнула, это он.

Вошел Марк. Поздоровался:

– Гутен таг! – Объяснил: – Это чтобы ты не отвыкал от немецкого.

– Тогда ауфвидерзейн! – подыграл ему Шимон и увлек за собой остальных.

Когда Марк и Август остались одни, хозяин усадил гостя в кресло и сел рядом:

– Ну, выкладывай, что у тебя на душе?

– Понимаешь, я больше так не могу: любить одну и притворяться с другой. Я хочу уйти из семьи!.. Точнее, не из семьи, которую люблю, а от жены, с которой мне плохо, горько, неуютно.