Роберт Ирвин - Алжирские тайны [litres]

– Простите, если я показалась невежливой, но было очень жарко, и мне захотелось искупаться. Я сожалею о сегодняшнем вечере, но, как вы быстро поймете, все отнюдь не то, чем кажется. Не знаю, говорил ли вам Филипп, но начальство завтра скажет. Он устроил для вас краткосрочное задание в Алжире, после чего вы отправитесь к нему в Форт-Тибериас. У меня там тоже есть дела. Возможно, там на следующей неделе мы сможем поговорить о книгах и тому подобных вещах… – Она рассеянно умолкла.

И вот, выполняя пустяковое задание Филиппа, он делал вид, будто читает Камю, а на самом деле следил за аль-Хади. Многое в кафе отвлекало внимание – пара юнцов, шумно радовавшихся своим победам на бильярде-автомате, мерзкий маленький мальчишка, ползавший под столиками, притворяясь собакой, и весьма привлекательная девушка, сидевшая прямо напротив. Кроме того, щелкали костяшки домино и орало радио. Уже пять минут гремели военные марши. Несомненно, это была подготовка к передаче очередного важного сообщения из метрополии – Франции, из уст самого генерала «Ясная Цель». Из окон открывался вид на гавань и на идущую по краю утеса прибрежную дорогу к казино. С полудня над морем со всех сторон собирались тяжелые бурые тучи, и было очень душно. Рубашка прилипла к телу Мерсье, словно мокрая мочалка, и он чувствовал, как тяжесть в голове переходит по затылку на мышцы шеи. Раз в две-три минуты все, что отвлекало внимание, выводило его из себя, и столь же часто ему приходилось сдерживаться и напоминать себе о том, что он ни в коем случае не должен читать. Он пожалел, что не взял с собой менее интересную книгу. Рассуждения Камю, с одной стороны, и веселье, царившее в кафе, с другой, постоянно отвлекали его от порученного дела.

Аль-Хади сидел у стойки. На полу возле его табурета лежал сверток в оберточной бумаге. Аль-Хади пробыл в кафе почти полчаса, но Мерсье не видел, чтобы он входил с кем-нибудь в контакт. Разве что с барменом, который подливал ему перно. Он не ожидал, что аль-Хади окажется пьяницей. Даже если в конце концов выяснится, что он не является курьером ФНО, все равно аль-Хади – не городской араб, а сахрави, но лишь у немногих сахрави обнаруживается пристрастие к алкоголю.

А что, если аль-Хади попросту притворяется пьяным, подобно тому, как Мерсье притворяется читающим Камю, а маленький мальчишка притворяется собакой? И что, если радостные крики двоих юнцов у бильярда рассчитаны на то, чтобы утаить их гомосексуальность? А бармен – полицейский осведомитель? А привлекательная девушка – проститутка-трансвестит? Наверняка в этом баре, да и во всех барах, во всех заведениях на земле, полным-полно людей, притворяющихся теми, кем они на самом деле не являются. Пьянчуги притворяются трезвыми, интроверты притворяются экстравертами. Мелкие буржуа притворяются людьми из высшего общества, женщины, которые несчастливы в браке, притворяются счастливыми женами. Алжир, в частности, был городом испуганных людей, притворявшихся неиспуганными. Таким образом, едва ли лицемерие и притворство отличали агентов от других людей. В профессии Мерсье необычным было то, что ему приходилось лгать, дабы раскрывать правду. Почему все мы всю жизнь должны лгать? Мерсье был весьма удручен.

Предполагалось, что аль-Хади доставляет информацию из Форт-Тибериаса в подпольный штаб ФНО в Алжире. Всякий раз, как Мерсье вспоминал о предстоящей командировке в Форт-Тибериас, в животе у него начинал расти тяжелый ком болезненного страха. Мерсье знал, какая опасность ему грозит. Разница между ним и Филиппом состояла в том, что Мерсье задумывался о своих поступках и не считал, что цель, то есть победа в алжирской войне, оправдывает любые средства, даже самые гнусные. Наводить порядок в Алжире следует честно и благородно, проявляя сострадание. А в том – и только в том – случае, если таким образом страну не удастся удержать, войска должны ее оставить. Славу Форт-Тибериаса как центра допросов превосходила лишь такая же репутация казарм Зеральда под Алжиром (да и то, возможно, потому, что очень немногие из тех, кого допрашивали в Форт-Тибериасе, выжили, чтобы пожаловаться на перенесенные испытания).

Маленький мальчишка под столом, притворявшийся собакой, впился зубами в брюки Мерсье. Мерсье раздраженно стряхнул его с себя. Что такое честь?

Арабы считают своих женщин сосудами своей чести. Доброе имя в среде женщин – вот единственное, что имеет значение в среде мужчин. Загадочные сосуды чести, сжимающие зубами складки своих белых шалей, звенящие золотыми украшениями при каждом шаге, женщины, гуляющие вечерами по крышам своих домов и перекрикивающиеся через узкие улочки. Мерсье попытался представить себе, как Шанталь или девушка, сидящая напротив, смиренно превращаются в закутанные с головы до ног сосуды чести. Хриплый злорадный смех, пронзительные торжествующие вопли… Нет, это немыслимо. Потом, стараясь не думать о Шанталь, он заглянул в книгу.