Павел Селуков - Халулаец

— Он будет жить здесь и не будет тебе платить. А знаешь почему?

Кент : Почему?

— Потому что Иннокентий взял меня в долю. Теперь мы партнеры. Так ведь, Иннокентий?

Перепуганный до усрачки Кеша закивал всем телом.

— Или с меня ты тоже хочешь получить?

Повисла пауза. Воздух загустел. Я как бы невзначай приблизил руки к карманам.

Кент : Замнем для ясности. Что мы быки, из-за трех магазинов бодаться?

— Мы не быки. Ты грамотно рассудил. Бывай, Кент.

Кент : Бывай, Пахан.

Мы пожали руки и медленно пошли к машинам. Упав на сиденье, я закурил. Моя футболка пропиталась потом, хотя день был прохладным. Через полчаса меня накроет отходняк, и я превращусь в овощ.

— Кеша, положи девять кусков в бардачок.

Иннокентий : А можно я их тебе передам, а ты сам положишь, а то мне с заднего сиденья неудобно тянуться?

— Конечно, можно. Это же просто фигура речи.

Иннокентий : А доля? Ты что-то говорил про долю?

— Какая с тебя доля, дурачок.

Карп : Пахан, думаешь, почему нам со стрельбой подфартило?

— И почему?

Карп : Потому что мы Мишку спасли.

Так себе шуточка, прямо скажем, но все заржали. И я заржал. Как конь. Ну вот что мы за люди? Одни смехуечки да пиздохаханьки на уме.

Сделав зигзаг, мы забрали Димона. Его тоже потряхивало, как вообще всех потряхивает после убийства, даже если его и не было. С Кешой и Леной я распрощался быстро. Иннокентий сразу убежал на работу. А Лена, конечно, женщина сочная и бархатная, но что у нее в голове, раз она живет с Иннокентием? Бля, да чтоб носить такое имя, надо быть как минимум Смоктуновским! Или попугаем. Ха-ха. Про попугая надо Жеку приколоть. И про Кэмел! Про Кэмел совсем забыл. Тут я представил Лену, и у меня встал. Мы как раз выезжали из Ебурга, и я вдруг понял, что не могу уехать.

— Гордей, поворачивай назад. Я с Леной забыл переговорить.

Из машины я выскочил пулей. Без лифта взлетел на пятый этаж. Вдавил кнопку звонка. Лена открыла сразу, будто ждала за дверью. На ней был домашний халатик, накинутый на голое тело. Ни слова не говоря, я притянул ее к себе и впился в губы. Лена попыталась вырваться. Я толкнул ее в коридор. Она побежала в квартиру. Я настиг ее на кухне и завернул на стол. Тяжелые груди коснулись столешницы. Это была игра, потому что Лена не кричала. Я задрал подол и увидел бели. Покусал булочки. Содрал полоску трусиков. Мой член пульсировал как солнце. Я вошел в щелку и задвигался. Член выскользнул. Второй раз я вонзил его в задницу. Он сам туда скользнул. Лена закричала и попыталась вырваться. Я прижал ее к столу и сильно укусил в шею. Девушка всхлипнула и затихла. Я кончил и отпрянул.

Ленины бедра испачкались кровью. Она лежала на столе и плакала. Я молчал. Я посмотрел в окно. Я натянул штаны. Не разбирая дороги, скатился вниз. Прыгнул в машину. Бросил:

— Гордей, жми!

Замелькали дома. Димон включил музыку. Вот что я за человек? Я закурил и уставился вглубь себя. Кто там? А никого. И была земля пуста и безвидна, и только дух носился над нею.

Лето 200* года. Духота. Облагородив комнату двумя вентиляторами, я ел в кресле пухлый пирожок, когда раздался звонок в дверь. Ко мне пришла Ольга, местная сиповка и подруга Жилика.

После ее сбивчивого рассказа я уяснил такой расклад: Жилик с Ольгой бомжевали в центре и заимели работу, — интересный человек предложил им копеечку вахтовым способом. Они подписались, и их увезли в область. На одинокий остров, окруженный Камой. А там взяли в рабство.

Всю эту тему мутили коммерсы из бандитов. Они владели автостанцией, автобусами и магазинами в тех широтах. Жилик ходил за скотиной, Ольга ему помогала. Так продолжалось два месяца. Потом Ольга заболела, и ее отправили с фермы. Она пошла к мусорам, но те послали ее нахер. И она пришла ко мне.

Тут надо пояснить, кто такой Жилик. Раньше он был уважаемым рецидивистом с четырьмя ходками за плечами и каталой союзного значения. Когда он отбывал последний срок, у него умерла мать. Хата, в которой она жила и в которой был прописан Жилик, оказалась не приватизирована, и завод силикатных панелей вернул ее себе. Освободившись, Жилик приехал домой, а дома нет. И вскоре он поселился на трубах с флаконом асептолина в кармане.

Прогуливался я как-то по району с приятелем, и он указал мне на Жилика, отрекомендовав лестным образом. Я поселил его на блатхате и иногда подогревал хавчиком и лаве. Он же учил меня катать колоду и считать карты. Потом наши дорожки разошлись, Жилик замутил с Ольгой и отправился в свободное плаванье. Однако связь мы не теряли, и я даже испытывал к нему дружеские чувства. Короче, расклад с рабством и оборзевшими коммерсами задел меня за живое. Выпив два стакана крепкого чая, я решил вписаться.