Иван Ильин - Россия. Путь к возрождению (сборник)

Это необходимо человеку и в инстинктивном отношении, и в духовном измерении; и притом в силу того, что как инстинкту его, так и духу от природы присуща личностная, индивидуальная форма жизни.

Идея частной собственности отнюдь не выдумана произвольно лукавыми и жадными людьми, как наивно думали Руссо и Прудон. Напротив, она вложена в человека и подсказана ему самою природою подобно тому, как от природы человеку даны индивидуальное тело и индивидуальный инстинкт. Тело человека есть вещь, находящаяся среди других вещей и нуждающихся в них (человек лежит, ходит, дышит, согревается, питается, лечится и т. д.). Для того, чтобы жить, человек должен заниматься этими вещами, приспособлять их к своим потребностям, посвящать им своё время, отдавать им свой труд (телесно-мускульный, нервно-душевный и созерцательно-духовный), совершенствовать их, вкладывать в них себя и свои ценности, как бы «облекаться» в них [118] Отсюда в науке термин «инвестировать», «инвестиция» – облекать, облечение. , – словом, превращать их в объективное выражение и продолжение собственной личности.

Эту связь свою с вещами, это вкладывание себя в них человек может сводить иногда к самому скудному минимуму: один делает это от лени и беспечности (например, итальянские лаццарони 88), другие – ради высшего духовного сосредоточения (индийские йоги, христианские аскеты). Но совсем обойтись без этого человеку не дано. У человека же, создающего хозяйственную культуру, это общение с вещами становится основной формой деятельности.

Хозяйствуя, человек не может не сживаться с вещью, вживаясь в неё и вводя её в свою жизнь. Хозяин отдаёт своему участку, своему лесу, своей постройке, своей библиотеке не просто время и не только труд; он не только «поливает потом» свою землю и дорабатывается до утомления, до боли, до ран на теле; он творчески заботится о своём деле, вчувствуется в него воображением, изобретается, вдохновляется, напрягается волею, радуется и огорчается, болеет сердцем. При этом он не только определяет и направляет судьбу своих вещей, но он и сам связывает с ними свою судьбу, вверяя им своё настоящее и своё будущее (своё, своей жены, детей, потомства, рода). Все страсти человеческие вовлекаются в этот хозяйственный процесс – и благородные, и дурные – от религиозно-художественных побуждений до честолюбия, тщеславия и скупости. Все интересы человеческие связуются с успехом и неуспехом дела – от инстинкта самосохранения до самых высших, духовных потребностей. Это значит, что человек связывается с вещами не только «материальным» интересом, но и волею к совершенству, и творчеством, и любовью.

Человек не только живёт «вещью», т. е. плодами и доходами её, но живёт вместе с нею и в ней; он творит её, творит из неё, ею; он объективирует себя в ней, художественно отождествляется с нею, совершенствует её своим трудом и воздержанием в её пользу, и совершенствует себя ею; он изживает в ней энергию тела, души и духа. Всё это не пустые слова и не отвлечённые выдумки. Называя свою землю «матушкой» и «кормилицей», пахарь действительно любит её, гордится ею, откладывает и копит для неё, тоскует без неё [119] В Древней Руси земля, не обрабатываемая крестьянином, называлась «дикая пасма», т. е. мёртвая пустошь, липкая грязь, а крестьянин без земли назывался «бобылём», бездомным, бесприютным человеком. Ср. у Максимова: «Крылатые слова». . Садовник не просто «копается в саду», но творчески чует жизнь своих цветов и деревьев и, взращивая их, совершенствует их, как бы продолжает дело Божьего миротворения. Строя себе дом, человек создаёт себе оплот телесного существования и средоточия, духовной жизни, он устраивает себе лично-интимный угол на земле, свой священный очаг, как бы своё внешнее «я». Все знаменитые коневоды и зоологи были художественно влюблены в своё дело. Погромщик и поджигатель страшны не столько убытками, сколько неутомимой завистью и дикой ненавистью к чужому достижению и совершенству, презрением к чужому творчеству, слепотою к «инвестированной» духовности.

Человеку дано художественно индивидуализировать не только своё отношение к людям, но и своё отношение к внешним вещам, к природе, к зданиям, к земле, к быту. Человеку дано художественно отождествляться не только с друзьями и с поэтическими образами любимых поэтов, но и с розами в саду, со взращённым виноградником, с насаженным его руками лесом, с колосящеюся нивой и с построенною им фабрикой. Только люди религиозно мёртвые и художественно опустошённые, люди механического века, люди рассудочные и бумажно-кабинетные могут думать, что хозяйственный процесс слагается из эгоистического корыстолюбия (жадности) и физического труда и что он состоит в том, что «классовые пауки» «высасывают кровь» из «чернорабочих». Трудно сказать, чего больше в этом воззрении – отвлечённой выдумки, лукавой демагогии или морального ханжества; но несомненно, что живая и глубокая сущность хозяйственно-творческого процесса просмотрена и упущена в нём совершенно. Расцвет и обилие создаются не «голодом» и не «жадностью», и даже не просто здоровым инстинктом и интересом, но всею душою, при непременном участии духовных побуждений и запросов – призванием и вдохновением, чувством ответственности и художественным чутьём, характером и творческим воображением. Само собой разумеется, что у каждого человека сочетание этих побуждений и сил слагается по-своему, но каждый вовлекается в творческое общение с вещами всем своим существом, и успех его творчества обусловливается не только напряжением его инстинкта, но и усилиями его духа.