Джереми Дронфилд - Мальчик, который пошел в Освенцим вслед за отцом

Из всей деятельности Сопротивления контакты с вольнонаемными представляли наибольшую опасность. Лагерное гестапо стремилось любой ценой проникнуть в организацию и выявить ее руководство и участников. Постоянно велась работа по поиску и устранению информаторов. Поставляемые ими сведения помогали проводить самые сложные лагерные операции: планирование и осуществление побегов.

Фриц, ежедневно циркулировавший между комбинатом и лагерем, принося товарищам крохи информации, лишь смутно представлял себе масштабы этой сети и роль, которую в ней играл.

Был июнь, суббота, и рабочий день подошел к концу. На вечерней перекличке заключенные стояли, уже зная, что завтра будет если не выходной, то по крайней мере день не таких тяжких трудов и не такой большой опасности.

Фриц стоял в строю в аккуратно застегнутой куртке, в кепке, сдвинутой на бок, как берет – так предписывалось официально, – готовый механически сдернуть ее, если раздастся приказ снять головные уборы. Все шло как обычно: медленная, монотонная, мучительная процедура, в которой он вынужден был участвовать дважды в день с октября 1939 года, практически всегда без изменений.

Рапорт-фюрер дошел до конца списка и собирался распустить заключенных, но тут заметил какую-то группу, приближавшуюся к плацу, и остановился. Когда группа подошла ближе, Фриц разглядел двух эсэсовских сержантов, которые гнали перед собой мужчину, а он спотыкался и хромал. Фриц видел их лишь боковым зрением, так как смотреть надо было вперед. Они толкали свою жертву и осыпали ее ударами, как обычно поступали с заключенными, хотя мужчина не был в полосатой форме и с бритой головой. Похоже, это был вольнонаемный, но эсэсовцы уже над ним потрудились, и по его распухшему лицу струилась кровь. Вдруг сердце Фрица ушло в пятки: в этом мужчине он узнал своего знакомого немца с комбината. Его конвоирами оказались сержант Иоганн Таут, возглавлявший в Моновице отделение гестапо, и его подчиненный, сержант Йозеф Хофер.

Фриц в молчаливом, нарастающем ужасе смотрел, как они поставили немца перед строем и велели указать на всех заключенных, с которыми он контактировал на комбинате.

Мужчина обводил глазами тысячи лиц, выстроившиеся перед ним. Фрица, стоявшего в глубине строя, он пока не замечал. Двое эсэсовцев водили его, толкая взад-вперед по рядам, заставляя смотреть внимательнее. Вот они дошли до Фрица. Тот стоял, глядя перед собой, с колотящимся сердцем. Подбитый, залитый кровью глаз уставился на него, рука поднялась вверх и голос произнес: «Вот этот».

Фрица схватили и, вместе с вольнонаемным, протащили мимо друзей, мимо отца с перепуганными глазами, прочь с плаца.

Его бросили в кузов грузовика и повезли из лагеря. Грузовик проехал несколько километров до Освенцима I, но не свернул на территорию лагеря, а подкатил к зданию гестапо, находившемуся за забором, напротив эсэсовского госпиталя, рядом с маленькой подземной газовой камерой. Сержанты Таут и Хофер провели его по коридору и втолкнули в большой кабинет.

Борясь с тошнотой, подкатывавшей от страха к горлу, Фриц оглядел его спартанскую обстановку. Посередине стоял стол с привязными ремнями, из потолка торчали крюки. Он достаточно времени провел в лагере, чтобы знать, зачем все это нужно.

Потом в кабинет вошел офицер СС. Он посмотрел на Фрица ясными, улыбчивыми глазами, с отеческим выражением лица. Рано полысевший и поседевший, лейтенант Максимилиан Грабнер вовсе не казался страшным, скорее он выглядел как университетский профессор или добродушный священник. Редко когда человеческая внешность настолько расходилась с характером; обаятельный Грабнер возглавлял в Освенциме отделение гестапо и превзошел всех своих коллег в других лагерях по количеству хладнокровных и безжалостных массовых убийств. Он регулярно освобождал госпиталь и лагерный бункер – называя это «расчисткой», – откуда заключенные отправлялись в газовые камеры или к «Черной Стене». Он запустил программу ликвидации беременных польских женщин и своими руками убил больше двух тысяч человек. Мало кого в Освенциме боялись больше, чем Максимилиана Грабнера [382] Langbein, People , c. 329. . Он наводил ужас даже на СС.

Мгновение он глядел на Фрица, затем заговорил. Голос его казался до странности мягким, а акцент выдавал жителя сельских пригородов Вены, простого и необразованного [383] Langbein, People , cc. 31, 185, 322, 329–335. .