Джереми Дронфилд - Мальчик, который пошел в Освенцим вслед за отцом

Только оказавшись на территории, он осознал, насколько тот огромный. Весь комплекс представлял собой сеть из улиц и железнодорожных путей. Стоя на главной дороге, идущей с востока на запад, с трудом можно было разглядеть другой конец комбината, таявший вдали, на расстоянии почти трех километров. Поперечные улицы, проложенные с севера на юг, в длину достигали километра. Прямоугольные участки между ними занимали фабричные здания, печи, мастерские, склады, цистерны с нефтью и химикатами и странные переплетения труб, напоминающие американские горки. Комплекс был поделен на секции: завод синтетических масел с относящимися к нему мастерскими, резиновая фабрика Буна, электростанция и мелкие производства, выпускающие и обрабатывающие химикаты. Большинство корпусов еще не работало – они были построены, но не отделаны изнутри.

Тысячи мужчин и женщин трудились на комбинате. Около трети составляли заключенные, остальное – гражданские лица. Слесарное подразделение – занимавшееся, по сути, всеми видами металлообработки в мастерских и на фабриках – состояло из дружелюбных, приятных людей. Большинство надзирателей обращались с заключенными мягко и напоминали работать «с оглядкой», то есть не спеша, но всегда отмечая, где находится охрана [378] Pierre Goltman, Six mois en enfer (2011), cc. 89–90. . Надзиратель, к которому попал Фриц, оказался политическим, бывшим узником Дахау – именно он помог членам Сопротивления получить для него назначение.

Фрица сделали главным помощником в первом подразделении на одной из фабрик [379] Фриц утверждает, что работал “Transportarbeiter” , «транспортным рабочим» (Gartner and Kleinmann, Doch der Hund, с. 113), но подробностей не уточняет; понятие это было довольно широкое и могло также означать получение и доставку слесарных деталей и инструментов по фабрике. , где работало множество германских вольнонаемных – в основном инженеров, техников и бригадиров. Большинство рабочих составляли польские и русские заключенные; они плохо понимали приказы на немецком, и за это надзиратели их наказывали. Если гражданский бригадир был недоволен их работой, концерн отправлял заключенных в Освенцим I «на учебу». Заключенным, говорившим на немецком, жилось намного легче; Фриц познакомился с вольнонаемными бригадирами и завоевал их доверие.

С одним из них у него установились особенно тесные отношения. Фриц опять получал тайные подношения в виде хлеба и сигарет, а то и свежей газеты. Время от времени немцы останавливались поболтать, и Фриц внимательно слушал новости о войне, которые резко расходились с официальной пропагандой. Нацистов теснили по всем фронтам; потерпев поражение под Сталинградом, они подверглись ожесточенному нападению на востоке, британцы выбили их из Северной Африки, а американцы должны были вот-вот вступить в Италию и погнать их назад, в Германию. Фрицу было ясно, что этот немец не нацист; он тоже надеялся, что войне скоро наступит конец и что Германия проиграет. Каждый день Фриц изустно передавал своим товарищам собранную информацию (а вместе с ней драгоценные подарки – хлеб и газеты).

Хоть Фриц и знал, что задача у него важная и опасная, он даже не представлял реальных масштабов операции, в которой принимал участие. После начальной дезорганизации движение Сопротивления в Освенциме постепенно превратилось в эффективно действующую, хорошо скоординированную сеть. 1 мая 1943 года – в нацистский праздник, когда в лагере находилась лишь малая часть персонала, – в Освенциме I прошло секретное собрание, на котором обе фракции Сопротивления договорились о сотрудничестве. Доминировала в нем группа поляков, куда входили бывшие армейские офицеры под предводительством Юзефа Циранкевича, который уговорил своих людей сотрудничать с евреями и австро-германскими политзаключенными. Так они объединяли свои сильные стороны – немцы лучше понимали Германию и нацистов, что имело важное значение для разведки, а полякам разрешалось получать почту, что позволяло доставлять припасы и поддерживать связь с местными партизанами.

Они провозгласили себя Боевой группой Аушвица, что давало представление об их воинственном настрое [380] Герман Лангбейн в Gutman and Berenbaum, Anatomy , сс. 490–491; Henryk Swiebocki, “Die Entstehung und die Entwicklung der Konspiration im Lager” в Waclaw Dlugoborski and Franciszek Piper (eds), Auschwitz 1940–1945 , том 4, сс. 153–154. , и вскоре вышли на связь со Стефаном Хейманом и сопротивлением в Моновице. Связь между лагерями облегчало постоянное перемещение заключенных и рабочих подразделений по всему комплексу. Группа из Моновица тоже внесла свой вклад – у нее имелась возможность налаживать контакты с вольнонаемными и препятствовать работе комбината Буна. Саботаж был массированным и постоянным. Заключенные с электростанции устроили короткое замыкание на турбине. Другая группа, воспользовавшись сокращенным составом охраны на 1 мая, спровоцировала взрыв на недостроенном заводе синтетических масел, еще одна – уничтожила пятьдесят нацистских автомобилей [381] Флориан Шмальц в Megargee, USHMM Encyclopedia, том 1А, с. 217. . Эти теракты, вместе с медленными темпами строительства, значительно отсрочили запуск многих производств комбината.