Джереми Дронфилд - Мальчик, который пошел в Освенцим вслед за отцом

Сильно беспокоило арестантов и присутствие на плацу пользовавшегося дурной славой сержанта Отто Молла. Он не входил в охранный батальон Моновица – Молл заправлял газовыми камерами в Биркенау, – но все-таки находился здесь и разгуливал между колоннами, пока заключенным раздавали походные пайки, выкрикивая ругательства, под которые они делили хлеб, джем и маргарин. Плотный коротышка с бычьей шеей и головой одинаковой высоты и ширины, с кровью тысяч заключенных на своих руках, Молл в данных обстоятельствах вызывал всеобщий трепет. Он остановился рядом с Густавом, привлеченный чем-то в его внешности, окинул взглядом с головы до ног, потом с замахом влепил ему пощечину, с одной и с другой стороны. Густав пошатнулся, но устоял на ногах. Не сказав ни слова, Молл прошествовал дальше [450] Густав особо указывает на Молла. Он базировался в Биркенау, и о его присутствии в Моновице в тот период никаких записей не сохранилось. Возможно, это был краткий визит с целью проверки хода эвакуации. .

Наконец был получен приказ, и колонны пришли в движение. Измученные целым днем стояния на ногах, они маршировали по площади, по пять человек в ряд, и заворачивали налево. Пройдя мимо бараков, кухонь, маленького опустевшего домика, где жил лагерный оркестр, заключенные в последний раз выходили в открытые ворота.

Они покидали место, которое два года служило им домом. Ветераны – такие как Густав и Фриц, особенно Фриц, – помогали строить его посреди поля; кровь их товарищей пролилась на этой стройке, и с тех пор там царили сплошные ужасы и террор. И все равно это был дом, хотя бы потому, что человек, словно животное, все равно цеплялся за место, где ел, спал и гадил; и пускай арестанты его ненавидели, там у них были друзья и там они знали каждый камень.

А вот куда их ведут, им не было известно. Подальше от русских – это наверняка. Все подразделения лагеря Моновиц пришли в движение – более 35 000 мужчин и женщин [451] 15 января 1945 года общее число заключенных Освенцима III – Моновица и его лагерей-сателлитов составляло 33 037 мужчин и 2044 женщины (Czech, Auschwitz Chronicle , c. 779). двигались по заснеженным дорогам на запад, прочь от городка под названием Освенцим.

Фриц сидел на земле, прижавшись к отцу и сотрясаясь всем телом. Вокруг них так же сидели их друзья. Было раннее утро, и холод стоял невыносимый. У них не было ни укрытия, ни пищи, ни огня: только они сами. Люди едва не умирали от усталости и невыносимых условий. Многие уже не поднимутся с земли, когда закончится этот короткий отдых.

Первые несколько километров после Моновица Фриц, Густав и другие относительно здоровые заключенные еще помогали своим более слабым товарищам. Всех отстающих эсэсовцы били прикладами винтовок и толкали в спину. Если в гуще строя кто-то падал, остальные, полубессознательно бредя вперед, проходили прямо по нему. Фриц с друзьями сделали все, что могли, но наступил предел и их товарищеским чувствам. Колонна только-только миновала Освенцим, а они уже выбились из сил, так что слабые оказались брошены на произвол судьбы. Они заворачивались в арестантские куртки и закрывали руками уши, чтобы не слышать выстрелов из хвоста колонны, где добивали отстающих.

Фрицу и Густаву это казалось повторением того страшного марша, много лет назад, когда их гнали по «Кровавой дороге» в Бухенвальд. Но сегодня было бесконечно, невообразимо хуже. Отец и сын старались держаться вместе, опустив головы, они шагали по слежавшемуся снегу и льду, с пустотой в мыслях и в душах, среди темноты с крапинами белых снежинок. Рядом с Фрицем шел блок фюрер с пистолетом-пулеметом наперевес; Фриц чувствовал исходящий от него ужас перед встречей с русскими и жажду крови.

По прикидкам Густава, они проделали около сорока километров, когда на рассвете вышли к окраинам какого-то городка. Колонне приказали свернуть с дороги и завели на заброшенный кирпичный завод. Охрана нуждалась в отдыхе почти так же, как арестанты. Постаравшись найти более-менее удобное местечко среди груд кирпичей, заключенные сбились в группы, чтобы согреться. Фриц с отцом не спали, несмотря на утомление, валившее с ног, поскольку понимали, что тот, кто заснет, скорее всего, уже не проснется. Переговорив с товарищами, шедшими в разных частях колонны, они узнали, что нескольким полякам – включая троих друзей Фрица, – удалось бежать.

– Мы тоже должны, – сказал Густав сыну. – Должны попытаться. Я говорю по-польски, мы легко найдем дорогу. Сможем спрятаться у партизан или вообще двинемся домой.