Джереми Дронфилд - Мальчик, который пошел в Освенцим вслед за отцом

И снова бомбардировщики нацеливались на завод искусственных масел, но попадали, похоже, совсем не туда; взрывы звучали то издалека, то пугающе близко. Внезапно пол под Густавом содрогнулся от мощнейшей взрывной волны. В окнах вылетели стекла, затрещал рвущийся металл, посыпалась каменная кладка. Густав прикрыл голову руками и сел. Дрожь земли постепенно затихла. В воздухе стояла густая пыль, а потом тишина отступила, и до Густава издалека донеслись крики и стоны, разрозненные выстрелы и удаляющийся гул самолетов. Тревога закончилась.

Поднявшись на ноги, Густав обвел глазами разоренную мастерскую: швейные машины попадали с подстольев, стулья валялись на полу, и повсюду лежали пыль и осколки стекла из разбитых окон. Мужчины и женщины, остававшиеся вместе с ним, тоже вставали, откашливаясь и протирая глаза.

Убедившись, что никто из них не ранен, Густав первым делом бросился разыскивать Фрица. Он вышел на улицу, в огонь и дым. Несколько построек было уничтожено, и мертвые заключенные лежали на земле и среди обломков. Раненым помогали их товарищи [443] Хотя много бомб упало в поле, а еще несколько – в окружающие лагеря, налет 18 декабря серьезно разрушил некоторые здания комбината (Gilbert, Auschwitz and the Allies , cc. 331–332). .

Фрица нигде не было видно. Густав сквозь дым поспешил вперед, направляясь к убежищу сына, охваченный тяжелыми предчувствиями. Свернув за угол, он оказался на месте. И нашел там гору развороченного мусора и гнутого металла, в которую превратилась стена. Густав, потрясенный и уничтоженный, не мог оторвать от нее взгляда.

Потом, не оборачиваясь, ослепленный горем, начал отступать назад. Его Фрицль – отцовская гордость и отрада, его дорогой, любимый, преданный мальчик – погиб.

Эсэсовцы и вольнонаемные появлялись из бомбоубежищ. Практически никто из них не остался на своих местах. Кое-где забор был проломан и несколько заключенных сбежали. Густав мгновение постоял, наблюдая, как охранники пытаются восстановить порядок. Он уже собирался развернуться и уйти, как увидел сквозь дым два силуэта в полосатых пижамах, направляющихся к нему; у одного в руках был большой ящик с инструментами и двигался он знакомой походкой. Густав не верил своим глазам. Он побежал вперед и схватил Фрица в объятия.

– Сынок, мой Фрицль, ты жив! – всхлипывал он, целуя изумленное лицо юноши и обнимая его, повторяя раз за разом:

– Ты жив! Мой мальчик! Это же чудо!

Густав взял Фрица за руку и повел к дымящимся останкам его укрытия.

– Это чудо! – продолжал повторять он. Отцовская вера в удачу, столько времени помогавшая им выживать, снова оправдала себя.

Следующий воздушный налет на комбинат Буна случился в День подарков, 26 декабря. Американцы сделали комбинат своей первоочередной мишенью и были полны решимости стереть его с лица земли. Однако каждый раз им удавалось уничтожить лишь пару корпусов, задеть несколько нацистов и убить или ранить сотни заключенных да немного снизить производительность. Арестантов отряжали убирать обломки, чинить и восстанавливать здания. Они саботировали часть работ и действовали настолько медленно, насколько было возможно, так что совместными усилиями их и американцев комбинат Буна так никогда и не выпустил никакой резины, а его остальные производства не развернулись на полную мощность.

2 января 1945 года Фредль Вохер вернулся из Вены с письмами и посылками от Олли Стейскал и Карла Новачека. «Нам так радостно сознавать, что дома у нас все еще есть добрые друзья», – писал Густав в своем дневнике.

Фредль Вохер за это время тоже стал им добрым другом. Он подтверждал свою верность бессчетное количество раз, самыми разными путями. Красная армия теперь стояла близ Кракова, и Фриц уговаривал его скрыться, пока русские не дошли до Освенцима и не узнали, что там творится.

Вохер не видел в этом никакой нужды.

– Совесть моя чиста, – говорил он. – Даже более чем. Я просто гражданское лицо, рабочий; ничего со мной не случится.

Фрица это не убеждало. Он напоминал Вохеру о ненависти, которую русские питали ко всем немцам – Вохер и сам прекрасно о ней знал после службы на фронте. Кроме того, в Освенциме содержались тысячи русских заключенных, готовых бросаться мстить, как только им представится возможность. Если волна возмездия захлестнет лагерь, ему не спастись. Но Фредль стоял на своем – раньше он никогда не спасался бегством и сейчас не собирался начинать.