Николай Наседкин - Рано иль поздно [сборник]

И тут Александр ещё более трезво размыслил: так ведь окончательный итог деятельности и, соответственно, ранг-величие писателя определяется вовсе не при жизни и даже, зачастую, далеко не сразу после смерти. Ну а на перспективу, если поставить цель и хорошенько потрудиться на ниве российской словесности, то можно замахнуться и на ступеньку повыше. Почему бы, например, не занять место рядом с тёзкой — Александром Ивановичем Куприным?

Определившись, Александр Павлович и взялся в разговорах, когда дело доходило до пьяной раздачи «гениев», то и дело обранивать: мол, никакой он, конечно, не гений, не Толстой и не Достоевский — дай Бог, уровня автора «Поединка», «Олеси» и «Гранатового браслета» достичь…

А дела его писательские между тем шли в гору. Тогда, в лихие девяностые, когда вся страна превратилась в криминал-шоу , его рассказы, повести и романы, круто замешанные на остром сюжете и наполненные социально-кровавой реальностью, быстро находили своего издателя и читателя. В «Голосе» одна за другой вышли ещё две книги, а затем, когда в родном издательстве начался кризис и уже стоящий в плане роман-эпопея «Бомж» застрял, Словакин предложил его крупнейшему российскому издательскому холдингу «АСТ», и книга вышла там. Ещё несколько рассказов и повестей проскочило в журналах. Больше того, первую его книгу перевели и издали в Польше, Черногории, Болгарии…

Короче, фундамент для желанного титула «Куприн наших дней» создавался-строился вполне успешно. Да уже, можно сказать, и был создан, как вдруг тихой сапой в бурлящей российской литературе появился ещё один провинциал, почти что земляк и хороший знакомец Словакина — Слава Дёгтев из Воронежа. Сначала он набузил в своей чернозёмной столице — произвёл переворот в замшелом журнале «Подъём», став там на какое-то время главным редактором, затем выступил в «ЛитРоссии» с каким-то революционным манифестом от имени молодых писателей, его энергичные рассказы начали нарасхват печатать в столичных изданиях, а критики, да и сам Вячеслав в интервью, всё чаще взялись сопрягать фамилию Дёгтев с фамилией Куприн: мол, Дёгтев — это Куприн сегодня!

Словакин начал было сокрушаться по этому поводу, но быстро вспомнил старую истину: всё что ни делается — к лучшему. Тем более, что в жизни-судьбе его именно в этот период, на рубеже веков, стряслись кардинальные перемены. Он снова женился и, главное, — бросил пить.

Первое произошло случайно. Прежнюю жену-училку Словакин оставил в Баранове и никогда об этом не жалел — сошлись они по молодости, по глупости, когда оба учились в пединституте: любви горячей не испытали, детей, слава Богу, не нажили…

Александр решил-наметил больше не связывать себя узами брака, довольствовался случайными подружками, тем более, что для стабильных серьёзных отношений и условий не было — он снимал замызганную квартирёнку в Зеленограде, куда приличную женщину и пригласить было зазорно.

И вот теперь судьба одарила его встречей с Олей, Ольгой Леонидовной, к тому времени уже вполне зрелой женщиной 32-х лет. Вернее, как одарила? Самое прикольное, что они работали бок о бок почти десять лет — в издательстве «Голос». Когда коллектив ещё был большим, пути их как-то не пересекались, хотя кой с какими бойкими издательскими девчонками холостяк Словакин интрижки крутил. Ольга успела за это время и замуж сходить, и развестись, и теперь проживала одна в двухкомнатной квартире на Добролюбова — совсем рядышком с общагой Литинститута. Так что когда Александр взялся провожать Ольгу до дома — места оказались ему родные и близкие.

А началось всё у них, как и водится, случайно. В издательстве к этому времени осталось вместе с директором-основателем всего пять человек, но пока крутились-выживали. И не унывали. Как и в прежние времена частенько трудовой круговертный день завершали корпоративной пьянкой-гулянкой — то праздник какой, то автор изданной книги поляну накрыл, то день рождения чей-то случился. Вот после одного из таких застолий Александр и проснулся утром в незнакомой постели под незнакомой люстрой. Как оказалось — на Добролюбова.

Поначалу Словакин решил было отнестись к этому как к очередному секс-приключению, тем более, что об Ольге решительно ничего нельзя было сказать, кроме того, что она пухленькая и не безобразная. Но, к искреннему своему удивлению, он вновь оказался в постели пухлявой Оли через неделю…

И — пошло-поехало, пока не завершилось походом в загс и переездом Александра Павловича из Зеленограда в Северо-Восточный административный округ города Москвы.