Карина Сайнс Борго - В Каракасе наступит ночь [litres]

Когда в самом начале поездки мы расставались в крошечном городишке в тридцати километрах от колумбийской границы, где я должна была остаться, чтобы координировать нашу работу, Франсиско неожиданно попросил у меня томик стихов, который я читала по дороге.

– Возьми, – сказала я. – Я пока обойдусь, тем более что поэзию нельзя глотать залпом.

Он поблагодарил и уехал.

После этого мы каждый день часами говорили по телефону. Франсиско диктовал мне свои статьи, я их стенографировала, а потом расшифровывала и набирала на компьютере. Из четырнадцати статей, которые я таким образом записала, тринадцати я дала новые заголовки. Это вызывало новый шквал звонков: Франсиско то сурово отчитывал меня за самоуправство, то договаривался о следующем сеансе связи.

– Я позвоню в пять, – говорил он. – И имей в виду, материал будет достаточно большой. Кстати, когда в следующий раз вздумаешь переназвать мою статью по-своему, хотя бы спроси разрешения. Если заголовок кажется тебе слишком длинным, так и скажи – я что-нибудь придумаю.

– Нет, твои заголовки вполне вписываются в газетный формат.

– Тогда почему ты их меняешь?

– Потому что они сбивают читателей с толку. Слишком туманные. Если бы ты прочел Хиля де Бьедму [30] Хайме Хиль де Бьедма-и-Альба – испанский поэт, одна из крупнейших фигур «поколения пятидесятых годов», принадлежал к т. н. «барселонской школе». – поэта, книгу которого я тебе дала, – ты бы понял, насколько важна точность в заголовках.

Первые три дня Франсиско провел в лагере Вильявинченцо, однако ему так и не удалось понять, как именно команданте-президент намерен организовать спасательную операцию. Мы понимали, что правительство, возможно, и само еще этого не решило, однако у нас обоих появилось стойкое ощущение, что дело нечисто. Первоначальная дата обмена, на которую мы ориентировались, неожиданно была передвинута на пятнадцать дней, потом еще на два. Прошел месяц, но ничего не происходило. Не было никаких новостей. Страна замерла в ожидании. Думаю, по нашу сторону границы мало кто сомневался в том, что крупный предприниматель, наследник одного из самых больших состояний, вернется домой.

В те времена мы были абсолютно убеждены в том, что операция будет обставлена таким образом, чтобы впоследствии вожди революции могли важно надувать щеки, без конца рассказывая о своем удачном посредничестве. И сенсация действительно произошла, но совсем не такая, как мы рассчитывали, и Франсиско пришлось писать статью, содержание которой было полностью противоположно тому, чего ожидали все. Но он сделал это, описав события точно и беспристрастно.

Франсиско был единственным репортером, которому удалось сфотографировать тело похищенного предпринимателя, которое партизаны бросили в двух километрах от организованного для них властями безопасного «коридора». Труп был завернут в джутовый мешок, покрытый пятнами засохшей крови. Предприниматель был мертв уже много дней. Его близких вынудили вести переговоры, которые были бесполезны с самого начала. Они заплатили за освобождение родственника четыре миллиона американских долларов, которые осели в казне колумбийской Армии национального освобождения, а взамен получили несвежий труп.

На следующий день после возвращения в Каракас я зашла в фотоотдел редакции. В руках у меня был сборник дневников Хиля де Бьедмы.

– Это тебе в качестве компенсации за то, что я меняла твои заголовки, – сказала я.

– Не нужно никакой компенсации. Твои заголовки были лучше моих. Гораздо лучше. – Франсиско покачал головой. – Раньше я не мог тебе этого сказать, а теперь могу.

Две недели спустя Франсиско неожиданно возник возле моего рабочего стола.

– На следующей неделе я снова поеду на Меру. Поедешь со мной?

– Опять на месяц?

– Нет, всего на пять дней. В этот раз нам не придется брать с собой много аппаратуры и каждый день отсылать в редакцию новую статью, но… Если бы ты поехала, я чувствовал бы себя спокойнее.

– Ты уверен?

– Я уверен в этом точно так же, как и в том, что если ты поедешь со мной, у всех моих статей будут прекрасные заголовки, которые никого не введут в заблуждение. Кстати, с начальством я уже говорил. Они дают «добро», хотя я и забираю с собой их лучшего корректора.

– Так и есть.

– Только не думай, будто ты мне чем-то обязана. Если не хочешь ехать – не надо. Попробую найти кого-нибудь другого.

– Когда ты уезжаешь?

– В следующий вторник. В воскресенье мы уже вернемся.