Карина Сайнс Борго - В Каракасе наступит ночь [litres]

Мама задумчиво смотрела на воду. Цикады в листве репетировали песню, которую эти насекомые обычно заводят в засушливый сезон и которая больше напоминает громкий треск. Погожее утро постепенно улетучивалось, проскальзывая сквозь пальцы, как обычно улетучиваются последние часы воскресенья. Прохладная мраморная дорожка, которая в те времена еще не была разрушена, вызывала у меня желание свернуться калачиком и лежать, ничего не делая, как во время долгой сиесты.

Мама порылась в сумочке и, достав пачку салфеток, протянула мне, чтобы я вытерла губы.

– И именно поэтому эта картина тебе понравилась?

– Ну-у-у… – протянула я. Дальше этого мычания я не продвинулась. – А когда я родилась, мы с тобой выглядели так же?.. – спросила я немного погодя.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать – мы с тобой были как на этой картине – такие большие, розовые… как пирожные.

– Да, дочка. Мы выглядели как пирожные.

Мамино лицо странно сморщилось. Некоторое время она с какой-то чрезмерной тщательностью отряхивала юбку, потом защелкнула сумочку и взяла меня за руку.

И именно тогда, в тишине и безлюдье населенного деревьями и нимфами парка, что-то в этой стране начало на нас загонную охоту.

Я внимательно смотрела на выходы, которые вели на парковку. Не менее внимательно я разглядывала ближайшие уличные контейнеры и выходы на самые тихие улочки. Мне необходимо было избавится от тела Авроры Перальты, не привлекая ничьего внимания. Если я хотела остаться в ее квартире, мне нельзя было сделать ни одной ошибки. Обращаться в полицию я не хотела: скорее всего, я сама оказалась бы в тюрьме. Ни один человек не поверил бы моему рассказу.

Ждала я до десяти вечера. На улицах раздавалась беспорядочная стрельба, в воздухе свистели настоящие пули, и подставляться под выстрелы никому не хотелось. Улицы были пустынны. Люди в страхе забились в дома и старались лишний раз не подходить к окнам. Генеральша и ее отряд покинули свою крепость в моей квартире три часа назад, чтобы присоединиться к побоищу на проспекте Урдането. «Коллективос» и их вооруженные союзники уже прикончили около сотни протестующих, которые вышли на улицы, чтобы их убили: голода и гнева вполне достаточно, чтобы желать смерти. Как бы там ни было, время было самое подходящее. Я знала, что не могу упустить шанс, который подарило мне отчаяние множества незнакомых мне людей.

Вытащить Аврору из квартиры оказалось труднее, чем я ожидала. Весила она не больше шестидесяти кило, но казалось, что тонну. Я никак не могла решить, что хуже: вес мертвого тела или охватившее его трупное окоченение. С неимоверным трудом я дотащила Аврору до лифта и нажала кнопку вызова, благо электричество уже дали. Кабина поднималась с лязгом и грохотом. Казалось, она движется медленнее, чем всегда.

Но когда я открыла дверцу, мне стало ясно, что места в кабине слишком мало. Лежа Аврора Перальта никак бы туда не поместилась. Ее руки и ноги стали жесткими, как стальная арматура, и я никак не могла их согнуть. В висках у меня стучало, руки тряслись. Нос и рот я завязала рубашкой, смоченной протирочным спиртом; теперь эта повязка мешала мне дышать, а пальцы в резиновых перчатках, которые я надела, вспотели и распухли. Порой мне даже казалось, что это не я, а кто-то другой пытается втиснуть в лифт окоченевший труп.

Стоя перед распахнутой дверью лифта, я напрягала все свои мыслительные способности, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Тащить Аврору по лестнице было бы самым верным способом попасться с поличным. Точно так же не стоило и мешкать на площадке рядом с мертвым телом. Двенадцать подвигов Геракла казались пустяком по сравнению со стоявшей передо мной задачей. Я знала только одно: эта мертвая женщина была залогом того, что сама я останусь в живых. Мне было необходимо правильно разыграть свои карты, чтобы поселиться в ее квартире.

И я потащила тело Авроры Перальты обратно. Разворачивая ее ногами вперед, по направлению к двери квартиры, я почувствовала себя, как человек, который уже долгое время ходит по кругу, но никак не продвинется в нужном направлении. Первая попытка избавиться от тела (спустить его вниз на лифте) заняла у меня почти час, и в результате я оказалась там же, откуда начала. Подстегнули меня доносящиеся с улицы звуки стрельбы, взрывы и звон разбитых бутылок. Нельзя сдаваться, нужно действовать, и действовать быстро. Думай, Аделаида Фалькон, думай!.. Я перевела дух и огляделась. Должно быть, верно говорят, что человек, попавший в безвыходное положение, проявляет чудеса изобретательности и сообразительности. Так случилось и со мной. Взгляд мой, словно сам собой, остановился на ножной швейной машинке, которая в сложенном виде напоминала стол с колесиками. Верхняя крышка машинки приходилась почти вровень с подоконником. Это было именно то, что нужно! Если на улицах мужчины и женщины убивают и калечат друг друга почем зря, вряд ли кто-то обратит внимание на еще одно мертвое тело, свалившееся с пятого этажа. Так пусть прольется дождь из мертвецов, подумала я и вдруг поняла, что это совсем не метафора.