Андрей Шляхов - Байки доктора Данилова 2

— Радуйтесь, что вас просто увольняют по статье! — орал в лицо Тимофееву главный кадровик московской «скорой» Сестричкин. — Вас врачебного диплома лишить надо за такие выходки! И посадить лет на десять! Если мне будут звонить насчет вас, то я так и скажу, что вы не врач, а садист и палач!

— А вы…дак! — сказал Тимофеев и ушел.

Сестричкину никто не позвонил потому что Тимофеев устроился на коммерческую скорую помощь, руководитель которой в свое время был уволен Сестричкиным под похожие фанфары. Тимофеев на собеседовании честно рассказал о своем проступке и добавил, что сделал правильные выводы из случившегося. Его приняли.

Все, что не делается, в конечном итоге делается к лучшему. На сей раз этот закон сработал на все сто процентов. Новая работа была чище, график — не такой напряженный, зарплата — больше. Красота!

— Давно надо было работу сменить, да все повода не было, — смеялся Тимофеев.

В настоящее время Тимофеев работает в системе МЧС. У него все хорошо. О судьбе Иры и ее непутевого мужа мне ничего не известно. Хочется надеяться, что у них тоже все хорошо.

Шантаж вообще недостойное занятие, а уж шантаж суицидом — так особенно.

У доктора Крольчицкой был муж-тиран. Работал он в ГУВД, на какой-то не очень большой, но вроде бы очень перспективной должности. Крольчицкая говорила, что быть ей генеральшей. Если, конечно, она раньше на себя руки не наложит от безысходности.

Рассказы Крольчицкой о ее семейной жизни были главами триллера, написанного в жанре чернейшего нуара. Здесь присутствовало все — начиная с постоянных унижений и заканчивая регулярно повторяющимися изнасилованиями. Жуть, в общем.

— Уходи от него! — наперебой советовали коллеги.

— Не могу! — рыдала Крольчицкая. — Он меня не отпустит и сына мне не отдаст. Убьет, а потом скажет, что это была самооборона. Или же в психушку упечет пожизненно. Он хвастался недавно, что у него главный психиатр Москвы на крючке…

Так тянулось долго. Если поутру в ординаторской не было слышно тихих рыданий, то это означало, что Крольчицкая взяла больничный. Больничные она брала довольно часто. Звонила заведующему и честно говорила:

— Я снова неделю «невыходная».

Это означало, что следы побоев на лице нельзя замазать косметикой.

И вдруг муж-тиран умер. Ночью. Скоропостижно. Ойкнул громко и умолк навечно. Злые языки намекали, что тут не обошлось без участия Крольчицкой… Впрочем, злые языки всегда найдут что сказать плохого. Дело не в этом, а в том, что буквально же сразу после смерти мужа Крольчицкая начала петь ему дифирамбы.

И красавец он был распрекрасный, и хозяин расчудесный, и семья для него была на первом месте, и любил он ее так, как никто больше не полюбит (ага!). И так далее. Короче говоря — какой-то образцовый супруг, не имеющий ничего общего с тем монстром, которого все знали по рассказам Крольчицкой.

Коллеги удивлялись. Некоторые предполагали, что у Крольчицкой от всего пережитого съехала крыша.

Однажды заведующий отделением взял и спросил у Крольчицкой — что это за поворот такой на 180 градусов? В чем причина и суть? О мертвых ничего, кроме хорошего? Или раньше, пока муж был жив, черные краски необоснованно сгущались? Что имеем — не храним, а потерявши — плачем?

— Главное качество человека — это благодарность, — ответила Крольчицкая. — Я так благодарна ему за то, что он меня от себя освободил! Да еще и самым наиудобнейшим образом! Разве я могу после этого говорить о нем плохо?

«Рассыпанным драже закатятся в столетья…»

Однажды в баре врач-скоропомощник Елфимов познакомился с милой женщиной, практикующим психологом. Знакомство переросло в роман. Роман, в свою очередь, грозил перерасти в официальный брак, но Елфимов, дороживший своей свободой, вовремя «сосокочил». Но дело не в этом.

Дело в том, что за то время, пока длился роман, Елфимов успел узнать много нового. Начиная с того, сколько психологи берут за консультации-сеансы (венерологам такие заработки не снились!) и заканчивая кое-какими модными психологическими методиками. Методики он усваивал урывками (в постели иначе и не получится), но этого, по его мнению, было вполне достаточно для того, чтобы «окучивать население».

— Вся психология, по сути, лженаука, — вещал он на подстанции. — Фрейд ее придумал, а последователи дополнили. Ничего точного, ничего ясного, ничего внятного… Но Лариска моя за полтора часа работы с пациентом берет столько, сколько я в хорошее дежурство слева имею. Представляете? И за что? За пустопорожний трындеж.