Василий Кондратьев - Показания поэтов [Повести, рассказы, эссе, заметки] [litres]

Собственно говоря, история поэтических машин сопряжена с предпосылками и развитием самой патафизической науки, у истоков которой мы находим монументальную фигуру доктора Франсуа Рабле: на пути к промышленной революции, в эпоху Реформации, Просвещения и становления теоретической практики закладывались основы поэтической механики. Уже старшему современнику Рабле, поэту Жану Мешино, принадлежат исследования в этой области. В XVII веке оптик Эгильон вводит понятие орфографической проекции вещей (известному писателю Андре Пьейру де Мандиаргу мы обязаны захватывающими описаниями различной машинерии, в т. ч. поэтической, дошедшей до наших дней из культуры барокко). Немецкий автор и страстный проповедник-иезуелит Квирин Кульман разрабатывает поэтические процессоры: эту работу задержало его публичное сожжение в 1689 году в Москве. Однако 30 лет спустя Свифт в своих «Путешествиях Гулливера » даёт первое общеизвестное описание поэтической машины: речь идёт о приписываемом одному из воображаемых «прожектёров» литерном аппарате, который в наши дни Борхес связывает с логической машиной Раймунда Луллия.

Вообще же XVII, а за ним XVIII столетие открыли исследователю новые виды. Вслед за «Анатомией меланхолии» Бертона аббат Галиани формулирует закон мировой скуки . Труды Ламетри, особенно богато иллюстрированные «Естественная история души» и «Человек-машина» (предвосхитившие, в частности, естественно-научное языковедение Макса Мюллера), закладывает основы разрабатывающейся у Г. Башляра и М. Карружа современной психофизики. Тем временем нерв академического поиска перемещается из келий в кафе, и теперь в изобретателе виден человек общества, в тиши своего кабинета связующий интриги повседневности: её веяния пробиваются к нему как бы сквозь приоткрытые жалюзи или узорные ставни, оттеняя хитросплетения его жизни – калейдоскоп дней, мысленные тропы, сливающиеся в полусне с орнаментикой комнаты, – просвечивающие в вязи его письма, напоминающей прихоти ажурной или газовой ткани. Итак, из вспомогательной записи литература превращается в светское искусство, даже рукоделие (на что указывает преобладание прозы и особенно жанра любовного послания), т. е. самостоятельный способ измерения жизни, предполагающий как механизацию, так и создание системы наглядных пособий.

Однако развитие поэтической технологии надолго задержала т. н. романтическая реакция на процессы промышленной революции; в том, что выявленному впоследствии Бретоном психическому автоматизму она придала самодостаточный статус «высокой поэзии», мы можем видеть истоки бездумного эгоистического конформизма сегодняшних дней. Впрочем, в лучших умах эпохи, – назовём только Бодлера, По и кн. Одоевского, – очевиден подавленный её условностями интерес к механике оптических приборов и иллюзий, а также к лежащей уже в основе поэтических машин криптографии. Развитие здоровых, открытых и натуралистических тенденций выразилось в созданном около 1860 года Кэрроллом проекте поэтической машины: принцип свободно «перемешиваемого» текста с тех пор использовали многие, от Сандрара и Дюшана до Берроуза (наш земляк Ю. Галецкий формулирует его так: «То, что плохо лежит, пусть лежит иначе» ). Тот же механизм заложен и в общеизвестном белом листе Малларме, и в последующей бесконечной череде опытов с чистыми, очищаемыми, сжигаемыми и т. д. страницами. В это же время формируется собственно патафизическая область знаний: пантософия, или лирософия, или дефектная наука , связанная с трудами естественных мыслителей , «деградирующих» поэтов и научно-художественных писателей.

Одним из классиков, предшествовавших новой дисциплине, считается поэт-гидропат, пионер цветной фотографии и изучения способов межпланетного сообщения, изобретатель фонографа Шарль Кро, опубликовавший в 1879 году «Принципы церебральной механики»: форма этого труда стала образцом патафизического исследования – т. е. аналитическое описание, устраняющее неизбежную заведомость сочинительства, – а содержащиеся в нём выкладки и чертежи предвосхитили многие шедевры демонстрационной аппаратуры (например, машины Дюшана) из арсенала современной патафизики. Официальная дата её рождения, 28 апреля 1893 года, названа Альфредом Жарри, которому принадлежат и первые детализированные проекты креативных машин-клинаменов (т. е. использующих энергию случайности). Изложенные в романах, статьях и ряде пьес, эти разработки, как и основные положения новой науки, получили широкую известность уже после смерти Жарри, с выходом в 1911 году его книги «Дела и мнения д-ра Фостроля, патафизика».