Натан Энгландер - Ужин в центре земли [Литрес]

– Так ведь и правда у вас сплошной успех, разве нет?

– На этот вопрос может ответить только бухгалтер. Все остальное – чепуха, пыль в глаза. Я лично никогда не мог понять, почему людей впечатляет Ван Гог на стене зала заседаний у какого-нибудь японского автомобилестроителя. К тому, сколько его машин ездит по дорогам, это никакого отношения не имеет.

– Мне все-таки кажется, что вы понимаете, – говорит Фарид, с должным уважением вскидывая бровь. – Думаю, вам ясно, какой сигнал посылает этот дом, иначе вы сэкономили бы кучу денег и жили в гостинице с чистым постельным бельем и Евроспортом по телевизору.

– Не я это решаю. У меня агентша на полной ставке. Ей выделен бюджет на всякое такое, который она тратит до последнего гроша, потому что знает: если сэкономит, я в следующем месте, где мы обоснуемся, выделю ей меньше.

– Рыба ловится на рыбу. Деньги – на деньги.

– Вы так думаете?

– Вся моя здешняя жизнь основана на идее, что надо правильно выглядеть. Кем выглядишь, тем и будешь.

– Представим себе, что у нас деловая встреча, – говорит Джошуа. – Не возникнет ли у вас мысль, что человек, который столько денег выбрасывает на обогрев этого дома зимой, на охлаждение его летом, на весь персонал, гнущий спину ради того, чтобы лужайка зеленела и мрамор блестел, – что он, похоже, потерял чувство меры?

– Хотите, чтобы я согласился, или хотите еще раз услышать, что успех рождает успех? По мне, этот дом говорит о сообразительности человека, который в нем оказался.

– Мне просто кажется, что стремление к успеху такого рода приводит к тому, что пузырь растет, а потом лопается.

– Жалко, что мы не познакомились раньше – до того, как лопнул пузырь доткомов, – говорит Фарид. – Мне пригодился бы этот совет.

– Сильно пострадали?

– Я вырос в бедности, потом мне улыбнулась удача, и я пообещал себе никогда не жаловаться, даже в тяжелые времена.

– Я уверен, что у вас все наладится. Вы уже знаете, как разбогатеть, и вам нетрудно будет сделать это во второй, в третий, в четвертый раз. – Джошуа смеется каким-то бесшабашным смехом. – По крайней мере, так я говорю себе. Потому что с вероятностью примерно пятьдесят процентов я к концу квартала должен буду начать восстанавливать все с нуля. Я переживаю тот самый головокружительный момент, – говорит он, – когда меня чуть ли не веселит предвкушение того, как вся империя сгорит к чертям. У меня так много куда вложено и так все там накрепко связано, что это как-то даже захватывает – ждать, какой облом утащит меня за точку невозврата.

Фарид еще раз обводит глазами комнату: и сам оглядывает весь этот белый абсурд, и обращает на него внимание хозяина.

– Не может быть настолько плохо.

– Ага, вовремя! – Джошуа машет через плечо Фарида. – Зандер спасает меня от неприглядной правды.

Домоправитель несет на подносе кофе, тосты и корзинку с выпечкой, какой могло бы позавидовать кафе «Эйнштейн». Следом идет румяный парнишка с другим подносом, на нем, в двух бокалах для шампанского, яйца всмятку, изящно оплетенные ростками фасоли и украшенные нежными завиточками морковной стружки, так что получилось подобие двух узких, открытых сверху аквариумов.

Когда еда подана, Джошуа с недовольным видом лезет сначала в свой бокал, а затем, не извиняясь, в бокал Фарида. Он вынимает и орнамент из ростков, и микроскопические кусочки моркови и кидает все это на поднос Зандера.

– Скажите этому жуткому гному на кухне, что я сшибу его с ящика, на котором он стоит у плиты, если он не перестанет творить из моей еды искусство.

Яхта движется с хорошей скоростью; Джошуа скованно сидит у румпеля, Фарид рядом – не смеет даже опустить руку в карман, так боится, что Джошуа прямо сейчас их потопит.

Когда все более-менее устаканивается, Фарид спрашивает:

– Что хотите увидеть?

– Кроме воды?

– С воды, – говорит Фарид. – Можно сплавать к Цецилиенхофу. Это всегда интересно. – У Джошуа на лице появляется несчастное выражение, с которым Фарид успел очень хорошо познакомиться, ведя своего ученика шаг за шагом через все манипуляции с первой же их секунды на борту. – Это где прошла Потсдамская конференция после Второй мировой войны. – Фарид видит, что выражение лица у Джошуа не изменилось. – Не знаете?

– Не знаю.

– А мост Глинике?

– По нему прошел Наполеон? Он соединяет Европу и Азию?

Фарид качает головой и оставляет Джошуа у румпеля, дав ему очень простые координаты. Иногда поправляет его действия короткими указаниями, время от времени протягивает руку и сам берется за румпель, поворачивая судно в нужную сторону.