Натан Энгландер - Министерство по особым делам [Литрес]

Кадиш лежал на боку, прижав колени к груди. Рука его шарила по краю ванны, ощупывая выщербленную эмаль. Он никак не мог уяснить, что же произошло. Все случилось так быстро, собственно, мигом, а переварить предстояло многое.

Что они могли сказать его сыну? «Отрежем тебе член, запихнем в глотку, и так тебя и найдут». Или «отрежем тебе язык, партизан, и засунем твоему отцу в глотку», «отрежем член твоему отцу и воткнем тебе в задницу». За свою жизнь какой только хрени он не наслушался! И всегда все замешано на сексе. Скажи они такое ему, он бы им выложил: «Прошу прощения, а без этого никак нельзя? Работа, что ли, у вас такая?»

Кадиш не помнил, кто из них говорил. Тот, кто в ветровке, или тот, кто в элегантном сером костюме? Впрочем, было и что-то приятное. Надо не забыть – будет чем поделиться с женой. У Пато характер крутой, но тут он такой был славный. Уходя, сказал: «Отцы – они отцы навсегда. А сыновья – навсегда сыновья». Кадиш повторил это вслух. Вдруг Лилиан понравится, хотя как знать.

Лилиан колотила в дверь кулаками, разбивала их в кровь, орала – открой дверь! Но Кадиш ее не слышал. В другое время, в другой Аргентине на такой шум-гам, как пить дать, один сосед прибежал бы на помощь, а другой пошел бы жаловаться. Кто-нибудь стал бы колотить в общую стену, госпожа Ордоньес стала бы тыкать в потолок шваброй, в общем, атаковали бы со всех сторон, и в конце концов явилась бы и полиция. А теперь полицию не зовут: ведь все беды – от нее!

И люди, услышав шум, на шум не реагировали. Продолжали заниматься чем занимались, а глаза опускали. И все чаще говорили себе: не мое это дело. И как бы громко ни шумели, соседи ничего не слышали.

Лилиан опустилась на четвереньки, прижалась ртом к щели под дверью в ванную. В панике звала Пато. Потом, понизив голос до шепота, позвала Кадиша.

И не просто позвала, добавила:

– Что ты натворил?

Вопрос Кадиш услышал. Взяв паузу, чтобы обдумать извилистый путь, который привел его к сегодняшним промахам, Кадиш приподнялся. Перевесил голову через прохладный край пустой ванны. И на вопрос Лилиан ответил:

– Я заперся не за той дверью.

Ничего более внятного он сказать не мог. Голос Кадиша, прозвучав в пустой ванне, рассеялся, усилился эмалевыми стенками, отразился от кафеля, заполнив комнату, просочился к Лилиан, и оттого казалось, что ответил ей не Кадиш, а сам дом. Слова «не за той дверью» донес еле ощутимый ток воздуха.

– Что? – переспросила Лилиан. – О чем ты?

– Я так и подумал, что это ты, – сказал Кадиш, встал, отпер дверь и медленно прошел мимо Лилиан. Она пошла за ним по коридору.

– Ты открыл то, что нельзя открывать, что я велела тебе не открывать…

– И закрыл то, что можно не закрывать.

– И что? – спросила Лилиан.

– Три книги, – ответил Кадиш. – Трех книг нет. Они забрали их – вместе с Пато.

– Боже правый.

В гостиной Кадиш указал на выемку на верхней полке.

– Где и искать, как не там. Из тех книг, что забрали, одна наверняка стояла там.

– Ты ума лишился, – сказала Лилиан. – И лишился сына.

– Да, – согласился Кадиш. – Еще и помог им. – Голос его дрогнул. – Дверь для них подержал.

Лилиан обхватила лицо Кадиша руками и, стараясь привлечь внимание безмозглого мужа, сдавила изо всех сил. Вонзилась ему в виски ногтями. Но Кадиш ничего не почувствовал, столько всего навалилось.

– В полицию звонил? – спросила Лилиан.

– Господи, – пробормотал Кадиш. И засмеялся. Да так, что у него затряслась голова, и ногти Лилиан оставили царапины.

– Не звонил. В полицию, – повторил он. – Мне и в голову не пришло туда звонить. Я бы позвонил, дорогая моя, милая моя женушка. – Он поцеловал жену в щеку, подался вперед, так что могло показаться, будто она обхватила его лицо в порыве страсти.

– Я бы позвонил, – добавил он. – Но я уверен: чаще раза за вечер полиция в одну и ту же квартиру не приходит. И я так думаю, дорогая моя Лилиан, я не сомневаюсь, что сегодня они здесь уже побывали.

Лилиан, подбоченясь, упершись ногами в углы дверного проема, наблюдала, как Кадиш на другой стороне лестничной площадки стучит в дверь Качо.

Качо не отвечал, хотя наверняка был дома. Значит, решил Кадиш, он как-то замешан.

Раньше Кадишу не доводилось успокаивать Лилиан, применяя силу. Унимать Лилиан ему пришлось еще в квартире, когда она вцепилась ему в лицо. Тогда Лилиан, словно с цепи сорвавшись, кинулась на лестницу и замолотила кулаками во все двери – выходите, заговорщики! Кадиш обхватил Лилиан обеими руками, отодвинул в глубь квартиры и стал стучать в дверь Качо сам.