Александр Шакилов - Лишние дни [СИ]

Да-а, любили мы это дело. Нет, не побои — потискать. И, собравшись чисто мужским коллективом, обсудить:

— У Сивки сиськи ничо.

— Да, ничо.

— Неплохие.

— А у Щуки лучше.

— У Щуки ваще солидные.

— И мне понравились. Классные.

— И у Ткали неплохие.

— А ты пробовал?

— Обижаешь. Я ж говорю — неплохие. Не как у Щуки, но ничо.

— А у Кривой видели сегодня, да? Когда купальник спал? А? На пляже?

— Не-а. И как?

— Мне понравились.

— Эх, жаль, я не видел.

Иногда мне кажется, что на размерах молочных желез помешался весь мир. И даже вселенная.

Сусел и я пришли слишком рано — дома не сиделось, не спалось нам дома — так курить хотелось: ушки на макушке магистральным трубопроводом. Первые два урока — труды: полтора часа окучивания напильником никому не нужной ржавой железяки.

Подымили, заныкавшись за тиром. Топаем к мастерским — Тимофеич, седобородый дядька, уже постарался, открыл мастерские, добро пожаловать. Заходим — никого: открыл, а сам похмеляться ушёл к завхозу. Традиция.

— А давай двери закроем. Изнутри.

— Давай, — я не против, хотя абсолютно не улавливаю смысла.

Скрипят несмазанные петли — тяжелые двери, металлические. Явно не напильником деланные. А если возле них ещё апостола Петра поставить в почётный караул, или там Вельзевула какого-нибудь… н-да…

Несколько минут спустя кто-то пытается войти. Естественно, безрезультатно — тут ломом хрен отогнёшь, не то, что за ручку дёргая. Мы не дышим — слушаем.

— Знаешь, Марин, я сегодня в зеркало смотрела — у меня грудь совсем не растёт. Маленькие такие. Как и были. Представляешь? Даже не знаю, что делать… — жалуется или кричит о помощи симпатичная блондиночка Вика. А?

— Нет, у меня с этим проблем нет. Я много капустки ем, и у меня большие выросли. Хорошие. Вот потрогай… — хвастается Марина, обладательница непомерным трудом накушанных перси.

Громко ржём, наслаждаясь яростными криками и видом содрогающихся врат — девушки тоже бывают не в духе.

Но не о том речь. Ибо Суселу нравится Сивка. Сильно нравится. Поэтому он регулярно дёргает её за волосы и отпускает подсрачники — в общем, даёт понять, что она ему не безразлична и дорога.

Сивка понимает и в порыве разделённой страсти наносит Суселу увесистые оплеухи. Сбивающие с ног. Любя. Человеку, менее овеянному прекрасным чувством, подобный знак внимания нанёс бы тяжёлое увечье, в крайнем случае, сотрясение мозга, при наличии оного, конечно. Сусел лишь расплывается, как блин по сковороде, от умиления и обожания: богиня снизошла, дотронулась к недостойной плоти смертного — будет о чём вспоминать долгими бессонными ночами.

Длинный коридор: крашенные синим стены, два ряда рассохшихся дверей, белый потолок в рыжих разводах — оригинальная цветовая гамма, шедевр архитектурной мысли. Посмотрели? — и будя. Занавес.

Те же декорации. Проскальзывая на линолеуме, убегает от расплаты за пожимание правой ягодицы Веталя Червняк, храбрый идальго в восьмом колене (в предыдущих семи голеностопах соединялись исключительно рабоче-крестьянские работницы с техническими интеллигентами).

Убегает Веталя от первой красавицы класса, Сивки, которой и принадлежит пожатая кабальеро Червняком правая ягодица.

Убегает Веталя быстро, но и Сивка — создание длинноногое, и потому обладающее высокими скоростными характеристиками: валькирия уже царапает спринтеру шею, помечая нежную кожу когтистым маникюром.

Тут бы и пришёл благородному мучачо Червняку кирдык-башка-каюк-ибн-харакири, кабы не верный партайгеноссе Суслик, подпирающий в этот исторический момент стену выше означенного коридора.

Тушкан совершил поистине великий поступок. В некотором роде подвиг. Собственным телом — окорочково-пяточной частью! — спас товарища по ориентации от неминуемой половой гибели.

Сивка, пребывая в ярости из-за синяков на интимных оттопыренностях, поклялась первой менструацией при свидетелях: первому, кто к ней сунется, она удалит паховый отросток без наркоза.

Сусел же сделал следующее: он съехал спиной вниз по стене, одновременно в движении сгибая левую ногу и выставляя правую. Для тех, кто на бронепоезде: он сделал подножку в лучших традициях жанра.

А теперь покадрово.

Веталя: чёлка, обычно плавно переходящая в носоглоточную растительность, тревожно реет где-то около затылка.

Сивка: цель близка, ещё чуть-чуть — удар ребром ладони сзади по исцарапанной шее и два часа надругательства над хладным трупом, но…