Карен Рассел - Приют святой Люсии для девочек, воспитанных волками [сборник litres]

– Это же естественно. Они лишь часть пищевой цепочки, Ава. Эти куры должны быть счастливы, что выполняют свой долг! – со смехом кричит он, перекрывая вопли протестующих куриц.

Если рядом нет отца, обычно я размораживаю для аллигаторов ведро холодной рыбы. Я опасаюсь петуха, и мне противно вязать курам лапы. Но сегодня я решительно направляюсь к курятнику. Курицы приветствуют меня, суматошно клюя в ноги и раздувая перья на пестрых грудках. Я беру их по одной и бесцеремонно заталкиваю в решетчатый ящик. Затем подвешиваю его на трос, не обращая внимания на щиплющие меня клювы, и начинаю перемещать, чтобы он повис над водой.

Труднее всего разобраться со шкивами и точно рассчитать, когда нужно дернуть рычаг, чтобы ящик упал в воду. После этого все заканчивается в считаные секунды. Я слушаю, как в панике кудахчут куры, как бешено бурлит вокруг ящика вода, и дожидаюсь, когда все стихнет. Солнце уже почти скрылось, и река вдали переливается жемчужным светом. Я все-таки сделала это. Теперь отец уж точно доверит мне выполнять этот обряд. Странно, но я ничего не чувствую – лишь вялое удивление собственному равнодушию, будто смотришь на свою ногу, которая свернулась во сне калачиком. Я ложусь ничком на синие маты и гляжу на розовую воду, где плавают перья.

В субботу Осси объявляет, что пригласила Искусителя на бал. Судя по ее тону, меня там не ждут. Но тут сестра сообщает, что бал состоится в нашем кафе и начнется в семь часов вечера. Мне предлагается принять участие в подготовке. Осси вручает мне коробку с зубочистками и несколько сдувшихся воздушных шаров.

– А мне можно прийти?

– А у тебя есть кавалер?

Мы смотрим друг на друга. Я чуть не проговариваюсь про Птицелова, однако вовремя прикусываю язык. В конце концов, Осси соглашается допустить меня на бал, но только в качестве диджея. Это означает, что я должна совать пластинки в музыкальный автомат, стоя́щий в кафе.

– Только песни про любовь и медленную музыку, лучше всего Пэтси Клайн, – инструктирует она меня.

Несколько дней я не разговариваю с сестрой. Со своих болотных свиданий она приходит, когда я уже сплю, а потом целый день отсыпается. Теперь, когда она крутит роман с Искусителем, у нее не остается времени для меня. Разумеется, я не собираюсь шпионить за ее свиданиями в потустороннем мире, просто меня тоже начинает заносить, и порой я чувствую себя призраком, в полном одиночестве бродящим по парку. Даже пытаюсь общаться с аллигаторами, но из этого ничего не получается.

– Привет, Сет, – произношу я, посыпая крокодилий загон порошком от блох. – Как дела? Тебе не холодно?

Иногда аллигаторы фыркают в ответ, но по большей части просто игнорируют меня. В книгах дети общаются со своими питомцами, будь то проницательные кошки, подбитые орлы или отважные пони, спасающие тонущих людей. Но аллигаторы в этом смысле совершенно безнадежны, эти чешуйчатые ящеры совсем не дружелюбны и при случае не против вас сожрать. Так что я ценю компанию Осси, даже если приходится делить ее со злым духом.

К вечеру мы украшаем кафе цветными фонариками и старыми рекламными плакатами. Свет фонаря высвечивает щетинистые соломенные стены хижины. Пэтси Клайн нежно тянет: «Пока смерть не разлучит на-а-ас». Даже если у меня и нет дружка-духа, я все равно понимаю, что фраза звучит глупо и неправдоподобно. Неужели Пэтси это всерьез? Почему она думает, что так легко отделается, закончив свой любовный роман вместе с жизнью? Я с хмурым видом ставлю другую пластинку.

Сидя за круглым столиком, делаю вид, будто разгадываю кроссворд, а Осси вальсирует с Искусителем. Голова ее увенчана короной из ящериц. Мы никак не могли решить, кого выбрать: геккона или желтоголовика, и в конце концов взяли обоих. Сестра моя танцует не блестяще. Желтоголовик, недовольный, распластался на ее волосах, свернутых в узел, а геккон пытается отгрызть собственную ногу.

– Ава, хочешь к нам присоединиться? – спрашивает Осси, протягивая руку к моему лбу. – Ты в порядке?

– Нет. То есть не хочу. Может, позднее.

– Ладно, – кивает она. – Тогда скажешь мне. Искуситель не возражает. Ава!

Оказывается, я не заметила, что музыка прекратилась. Пришлось быстренько зашвырнуть в автомат следующую пластинку.

Опять поет Пэтси, заполняя своим голосом пространство хижины. Тьфу ты! Моя сестрица забилась в темный угол и вжалась в соломенную стену.

Я грызу карандаш, чтобы сосредоточиться, и каждую минуту бросаю взгляд в окно в надежде увидеть Птицелова. Но он явно сделал ноги. Я облазила все вокруг и убедилась, что в нашем мангровом лесу не осталось ни одного осоеда. Пока не знаю, как к этому отнестись.