Глеб Шульпяков - Красная планета

“Я в местной тюрьме из-за той самой истории, – признавался автор письма. – Чтобы выйти под залог, мне нужны деньги. Знаю, что у тебя их нет, но они есть у меня. Это две последние картины из “Библиотеки Брехта” в отцовской коллекции. Сейчас они у той дуры, с которой я жил перед отъездом. Вот телефоны покупателей в Германии и в Израиле, продай им одну или найди, кому продать сам, а деньги отправь моему адвокату, вот адрес. А вторую картину просто положи у себя до моего возвращения”.

Тому, кто вскрывал чужое письмо и звонил по указанному номеру, мы назначали встречу. Моя девушка играла роль “дуры”. Картины существуют, ободряла она клиента, но они у папы, у которого “этот подонок” (автор письма) занял перед отъездом деньги. Нет, папа не отдаст картины, пока не получит своё. От него или его друзей? Не важно. Называлась цена вопроса – много меньше “стоимости” картин, указанной в письме. Клиент серьезно задумывался: все-таки большое искушение. Поскольку психологический рубикон был уже пройден (чужой конверт вскрыт), клиент решал для начала проверить “покупателя”. На том конце провода ему “подтверждали” сделку наши израильские друзья, и он перезванивал “дуре”. Назначалась встреча, на которой происходил обмен денег на живопись.

Поначалу затея показалась мне бредом обкуренного резервиста, ведь, несмотря на своеобразное детство, я оставался романтиком и верил в добро. Я не мог предположить, что человек, и так уже вскрывший чужое письмо, начнет еще и выполнять наши инструкции. Я не знал тогда, что человек – это ящик Пандоры и надо просто с умом “открывать” его. Если в человеке и было что-то вечное, то это было не добро, а жадность.

Наш первый клиент, молодой смурной человек, молча выложил 300 долларов и забрал картины. Это был известный черниговский сутенер и мошенник Ляпа. По невероятной иронии судьбы один из конвертов попал именно к нему в руки. Ляпа довольно быстро выяснил, кто обвел его вокруг пальца, и возжелал мести. По воровским правилам полагалось отыскать того, кто рассудит дело. Этим человеком стал Валера по прозвищу Жид, легенда нашего криминального мира. Он рассудил дело в нашу пользу. Логика воровского мира была железной – раз Ляпа заполучил картины обманом, значит, он хотел оставить их хозяина, пусть и вымышленного, в тюрьме без денег. Это было не “по понятиям”.

Мы закупили копировальную технику и вскоре завалили конвертами спальные районы Киева, Дарницы, Гомеля… Когда бегать по этажам надоело, я обратился к Гутнику. В тот год его “Десна” выиграла чемпионат, он был в силе и славе и предложил своих ребят разносить конверты. И шквал звонков буквально обрушился на нас. Люди с нечистой совестью расстаются с деньгами с легкостью, так что вскоре цена на “картины” поднялась до двух тысяч долларов. Чтобы обслуживать несколько встреч одновременно, мы наняли девушку из театрального; письма сочиняли студенты-филологи; за “старые картины” отвечала бригада из Союза художников. Содержание писем не отличалось разнообразием, герой оказывался должен то дяде, то тёте, то близкому другу. Неизменным оставался ответ: “картины у папы”. Если клиент выражал желание увидеть “папу”, на сцене появлялся дядя Толя. 20 процентов от общей суммы делали этого в прошлом картежного шулера, а ныне алкоголика непреклонным. Что касается живописи, мы выдавали их за картины “из Библиотеки Брехта”. Эти картины и сейчас висят где-то, ждут своего часа.

Пенсионеры и студенты, фабричные рабочие и богема, интеллигенция – никакой особой статистики по части клиентов не наблюдалось. Сценарий развивался, как правило, в двух направлениях. Первый: клиент прикидывается добрым ангелом и просит девушку сначала отдать картины. “Вы вообще знаете, что такое тюрьма?” (Надо сказать, фантазия клиентов в таких случаях бушевала, это были Дюма и Диккенсы). “А деньги я подвезу потом” – говорил он. Люди из второй категории молча отдавали деньги и удалялись. Был случай, когда на встречу пришла целая троица. Тот, который назвался экспертом, признал картины подделкой, однако на следующий день парень перезвонил и сказал, что специально нанял человека, который сыграл специалиста, чтобы таким образом избавиться от приятеля (они нашли письмо вместе).

К концу первого года мы почти ничего не делали своими руками, только планировали встречи и изучали карту Родины. Мы тратили деньги и размышляли о подлости. Каким изобретательным и ловким делают человека алчность и легкие деньги. Я мог бы составить книгу сюжетов, которые они придумывали, ведь нужно было не только выдумать историю узника замка Иф, но поверить в нее самому, и сыграть от всего сердца – даже не подозревая, что находишься внутри чужого спектакля. Да, тут было о чем поразмыслить. Тем более что источником “зла” все-таки были мы, авторы “замечательного мошенничества”, как написал в “Вечернем Гомеле” журналист Андрей Новиков. Из-за этой статьи мы чуть и не погорели.