Василий Шукшин - Я пришёл дать вам волю. Любавины

Пронька не понял. Смотрел на есаула.

– Иди! – сдавленным от волнения и злости голосом сказал Фрол. – А я погляжу…

Пронька слез с коня, пошел в шатер. Фрол остался на коне, стерег глазами вход.

Фрол хорошо знал Степана. Случилось так, как он, наверно, ждал: нервы Степана напряглись до предела, он не выдержал: заслышав шаги казака, стремительно вышагнул навстречу ему с перначом в руке. Обнаружив хитрость друга-врага, замер на мгновение… Выронил пернач. Но было поздно…

Фрол разворачивал коня.

– Погоди, Фрол! – громко вскрикнул Степан. – Фрол!..

Фрол ударил коня плетью… Казак, который оставался на коне, тоже развернулся… Выбежавший на крик атамана Кондрат приложился было к ружью…

– Не надо, – сказал Степан. Подбежал к свободному коню, прыгнул.

И началась гонка.

…Вылетели из пределов лагеря, ударились в степь.

Конь под Степаном оказался молодой; помаленьку расстояние между двумя впереди и третьим сзади стало сокращаться. Видя это, казак Фрола отвалил в сторону – от беды.

– Фрол!.. Я же неоружный! – крикнул Степан.

Фрол оглянулся и подстегнул коня.

– Придержи, Фрол!.. Я погутарю с тобой! – еще крикнул Степан.

Фрод нахлестывал коня.

– В гробину твою! – выругался Степан. – Не уйдешь. Достану.

И тут случилось то, чего никак не ждал Степан: молодой конь его споткнулся. Степан перелетел через голову коня, ударился о землю…

Удар выхлестнул Степана из сознания. Впрочем, не то: пропало сознание происходящего здесь, сейчас, но пришло другое… Голову, как колоколом, накрыл оглушительный звон. Степан понял, что он лежит и что ему не встать. И он увидел, как к нему идет его старший брат Иван. Подошел, склонился… Что-то спросил. Степан не слышал: все еще был сильный звон в голове. «Я не слышу тебя», – сказал Степан и своего голоса тоже не услышал. Иван что-то говорил ему, улыбался… Звон в голове поубавился.

– Братка, – сказал Степан, – ты как здесь? Тебя ж повесили.

– Ну и что? – спросил Иван, улыбаясь.

– Выходит, я к тебе попал? Зашиб меня конь-то?

– Ну!.. Тебя зашибить не так легко. Давай-ка будем подыматься…

– Не могу, сил нету.

– Эка! – все улыбался Иван. – Чтой-то раскис ты, брат мой любый. Ну-ка, держись мне за шею… Держись крепче!

Степан обнял брата за шею и стал с трудом подниматься. Брат помогал ему.

– Во-от, – говорил он ласково, – вот и подымемся…

– Как же ты пришел-то ко мне? – все не понимал Степан. – Тебя же повесили. Я же сам видал…

– Будет тебе: повесили, повесили! – рассердился Иван. – Стой вот! Стоишь?

– Стою.

– Смотри… Стой крепче!

– Ты мне скажи чего-нибудь. А то уйдешь…

Иван засмеялся:

– Держись знай. Не падай… – И ушел.

А Степан остался стоять… Его придерживал под руки Фрол Минаев. Степан долго смотрел ему в глаза. Не верилось, что это Фрол вернулся. Фрол выдержал близкий, замутненный болью взгляд атамана. Даже улыбнулся.

– Живой? Я уж думал, зашиб он тебя.

– А где?.. – хрипловато начал было Степан. И замолчал. Он хотел спросить: «А где брат Иван?» – Ты как здесь?

– Сядь, – велел Фрол. – Посиди – ослабел…

Степан бережно, с помощью Фрола, сел на сырую землю. Фрол сел рядом.

Ослабел атаман, правда. Сознание подплывало; степь перед глазами вдруг вспучивалась и качалась. Тошнило. И звон в ушах опять закипал, и молоточки били в голову так больно, что надо было зажмуриваться.

Фрол вынул из-за пояса дротик, вырыл у ног ямку, взял сильными пальцами со дна ее горсть земли, посырее, подал Степану:

– На, поприкладывай ко лбу – она холодная, можеть, легче станет.

Степан приложил горсть земли ко лбу… Земля пахла погребом и травой. Молодой зеленой травкой. Степан уткнулся в землю и стал вдыхать целительный запах. И в голове вроде прояснилось. И боль вроде потухла. И даже какая-то далекая, забытая радость шевельнулась под сердцем – живой, жив. Согрела радость.

– Пахнет, – сказал Степан. – Ишь ты…

Фрол взял тоже горстку земли, понюхал.

– Корешками гнилыми.

– Травкой, – поправил Степан.

Фрол еще понюхал, бросил землю, вытер ладонь об штанину.

– Можеть, травкой, – согласился.

Степан еще раз уткнулся в пахучую холодную землю, глубоко, со стоном вздохнул и повторил не то из упрямства, не то с каким-то скрытым значением:

– Травкой пахнет, травкой. – Помолчал. – Тебя все на гниль тянет, а пахнет – травкой. Не спорь со мной.

Фрол с удивлением посмотрел на Степана. Ничего не сказал. Подобрал с земли дротик, сунул за пояс, под правую руку.