Алеся Ранимая - Еврейка

Парень стоял рядом с велосипедом, смотрел на собак и аккуратно сматывал поводки в ловкие кольца. Затем он сложил их в седельную сумку, перекинул ногу через раму велосипеда и дал дёру.

Первым среагировал Серый. Он вскочил в свою машину, которая оставалась раскрытой нараспашку, завёлся и, разбрасывая на ходу пакеты со снедью, устремился вслед за велосипедистом.

Я в оцепенении смотрел на собак. Рыжий щенок ещё навернул пару кругов, когда понял, что его обманули. Он остановился возле лабрадора, и они оба начали вглядываться в ту сторону, в ту пустоту, которую до сих пор занимал их хозяин — сраный велолюбитель.

Не было ничего животного в их мимике, в языке их съёжившихся тел. Это были два ребёнка, брошенные на пустынном пляже. Они не паниковали, не бегали и не звали на помощь. Они продолжали смотреть. Щенок переминался с лапы на лапу, поднимал чёрные брови, крутил головой, вглядываясь в пустые улицы. Лабрадор опустила голову на лапы и в одночасье как-то сдулась, рухнула вперёд, легла и тяжело задышала.

На улицу въехал белый джип Серого. Я наблюдал за собаками и собирал разбросанные по дороге пакеты с едой.

— Не догнал, сволочь, он поехал по встречке, там одностороннее… — Серый хлопнул с досады дверью.

В унынии мы поднимались в квартиру. Перспектива вечеринки на фоне такого несчастья меня не радовала.

— Вот же ж сволочь! — громыхал Серый, вываливая на Свету всё новые и новые подробности погони.

Света разбирала пакеты с едой, а я раскладывал подушки, занимался всякой ерундой и нет-нет поглядывал на лужайку.

— Нет, ну вы не обнаглели, нет?! Креветки? — доносилось со стороны кухни.

— А чо, это круто, креветки.

— Кейтеринг, официанты, вот что круто, Серый, а креветки — это головная боль! Моя!

— Я тебе помогу, мамой клянусь!

— Знаю я, кто любит креветки, всё для Ани стараетесь! Не надоело?

Пока мои друзья спорили о пользе креветок и шуршали пакетами, я наблюдал, как щенок заигрывает с прохожими. Кто-то интересовался, пытался с ним играть, и щенок наваливался всей своей немалой массой, отпрыгивал в сторону, а через пару секунд терял интерес, замирал и смотрел на то место, где в последний раз стоял хозяин. «Можно мне поиграть, нет, хозяин?»

Между делом, расставляя диваны и цветные бутылки с выпивкой, я видел, как лабрадориха пересекла улицу, обошла кругом всей лужайки, понюхала воздух и разочарованно улеглась на прежнем месте, не отрывая глаз от той точки в пространстве, в которой исчез велосипедист.

Вскрывая пакеты с прессованным углём, я видел, как одна женщина шарахнулась от щенка, как оглянулась по сторонам в поисках человека, как начала возмущаться.

Когда я помогал Свете ставить на огонь огромную кастрюлю с водой для креветок, я видел, как эта женщина собрала вокруг себя несколько слушателей, как поднесла к уху трубку. Через минуту, стоя на открытой террасе, я мог слышать обрывки её разговора. До меня доносилось: ветеринарная служба, бездомная собака, заберите сейчас же.

Я появился на улице одновременно с человеком в форме. Тот хлопал себя по коленкам, приманивая щенка. Чипы проверить он точно ещё не успел.

— П-п-п-п-п-простите, это м-м-м-мои с-с-с-собаки, — я старался как мог, но в моменты волнения речь меня и вовсе покидала, так что это было моё последнее членораздельное предложение.

— Ваши собаки? Почему тогда гуляют одни?

— П-п-п-п-п…

— Почему без поводков?

— Он-н-н-н-н-н-и в-в-в-в-в-в…

— Как их зовут? На чьё имя чип?

— П-п-п-п-п…

— Вы нормальный?

— Вы же видите, что нет. — От резкого голоса Серого даже я вздрогнул. Тот шёл ко мне через лужайку огромными шагами, а за ним семенила Света.

— Стасик, ты чего, опять собак отпустил? Это брат моей девушки, — Серый кивнул на зардевшуюся Свету. Я подмыкнул в знак согласия. Мы разыгрывали наш старый школьный трюк.

— Вы понимаете, что за такое я должен взять с вас штраф, они поди ещё и нагадили тут! Пятьсот шекелей за каждую — это за то, что без поводка, за вызов тоже…

Я не дал ему договорить и достать книжку с квитанциями, замычал, а Сергей резко бросил:

— Да что с дебила взять-то, что вы ребёнка обижаете?

Служитель закона замялся, ему стало неловко.

— А чего вы так при нём выражаетесь… он что, совсем не понимает, что ли?

Я широко улыбнулся, обхватил щенка обеими руками и зарылся всем лицом в его шерсти.

— Нет, вообще не понимает. Родился таким.

Ветслужба дала слабину, человек в форме сделал неуверенный шаг в сторону.