Татьяна Богатырева - Каникулы в Санкт-Петербурге [litres]

«Как хорошо сохранились, а ведь сад – ровесник города!» – удовлетворенно и благосклонно кивал Максим, и Полина снова решила не спорить.

Максим уверенно тащил Полину к той аллее, где должен был обнаружиться Андрей. Андрей был на месте и, слава богу, даже не напялил длинный плащ маньяка-педофила и фетровую шляпу. Даже не прикрыл лицо газетой. А Максимово неуемное воображение рисовало ему накануне картину именно в таком духе.

Они с Полиной уселись напротив и немного правее Андрея. Полина, теперь уже доверяющая «Андрею» настолько, что свободно делилась с ним самыми архиценными мыслями, рассказывала про волшебный дворик из письма. Не найди она в интернете доказательство его существования, решила бы, что бабушка его выдумала.

А Максим все поглядывал на сидящего напротив Андрея. Это было очень заметно, хотя он думал, что никто не видит. Брови Полины поднимались все выше, но Максим смотрел только на Андрея, который осторожно сделал в воздухе некий неопределенный жест, напоминающий то ли нацистское приветствие, то ли призыв к бою для средневековой армии. Максим очень незаметно потряс головой. От этого из нагрудного кармана красивой рубашки с вышитым крокодильчиком выпала ручка. Полина удивлялась все сильнее. Андрей показал Максиму кулак.

– Ты его знаешь? – не выдержала Полина.

– Это очень известный петербуржец, – выпалил Максим, прежде чем успел сообразить.

– А кто он?

– Андрей. Ой, в смысле тоже Андрей, правда. Такое уж имя.

Полина рассердилась. Пришлось прямо на ходу менять планы и бежать через аллею к Андрею. Тот не так понял и вскочил, приветливо и, по возможности, утешительно махнув рукой Полине на прощание.

Вторая попытка попасть в чудесный дворик снова провалилась. Полина и правда была удивительная: она, видимо, обладала редкой человеческой способностью принимать мир как данность, не забывая при этом задавать вопросы и четко всматриваться в детали, но не проявляя недовольства или агрессии. Как будто мир состоял из одного большого непротиворечия, до того глобального, что, если оно и рассыпалось на множество маленьких нестыковок и неувязок, в этом не было ничего непоправимого или страшного.

Это первое, что поразило Андрея.

Они с Максимом шли по разным сторонам от Полины и почти одновременно плели путаные, расходящиеся друг с другом показания.

Андрей объяснял, что Максим, другой «Андрей», так много говорил о Полине, что пришлось прямо-таки умолять показать ему Полину хоть издали. Время от времени он перебивал сам себя, чтобы заверить, что и вправду тоже зовется Андреем, и даже тянулся в карман показать паспорт.

Максим, не успевший состыковать планы с Андреем и сам уже опасающийся собственных импровизаций, твердил, что их встреча была удивительной случайностью.

Полина уверяла обоих, что она не в обиде. И предлагала посмотреть все-таки это самое Марсово поле, раз уж они рядом и снова поцеловали закрытые ворота мозаичного дворика.

Когда они перешли дорогу и снова обошли Летний сад с другой стороны, у Андрея в голове заиграла «Петербургская свадьба».

Над Марсовым полем было гораздо больше неба. Люди даже ложились на траву, видимо чтобы получше рассмотреть его. Одна парочка настраивала телескоп, наведя его почему-то на храм Спаса-на-Крови. Парень рылся в рюкзаке, доставая из него термос и малюсенькие плошечки для китайского чаепития, а девушка настраивала.

Посреди поля в гранитной ловушке бледнел вечный огонь. Полине всегда очень нравился конец истории про голодные игры, потому что там дети главных героев играют на лугу, который был когда-то большой братской могилой. И сейчас ей нравилось, что на поле, где проходили царские военные парады, построили мемориал человеческой смелости и стойкости и что теперь здесь цветут цветы и гуляют влюбленные и дети.

«Так вот ты какое, сердце города», – пробормотала Полина и улыбнулась, прежде чем перехватить направленный на нее взгляд. Точнее, взгляды. Два Андрея смотрели на нее так, будто она должна огласить результаты исследования по инновационному подходу к лечению рака.

Максиму вдруг непонятно почему захотелось, чтобы Андрей свалил и чтобы только он, Максим, так смотрел на Полину. Подумав, он объявил, что скоро будет садиться солнце и на набережной станет очень красиво, так что самое время отправиться в сторону любимого Полиной Васильевского острова. Андрей радостно поддержал, в упор не замечая сигналов Максима о том, «что пора бы тебе уже и домой, помощник от слова „горе“». До того, что Андрей игнорирует его сознательно, Максим не додумался.