Кирилл Рябов - Пёс

— Мне страшно, — ответил Фишер шёпотом.

Вперёд вышел Мориц и, улыбаясь как идиот, начал говорить:

— Дорогие друзья, мы очень счастливы видеть вас на федеральной земле…

Гнилозубый схватил корзинку с крендельками и с размаху надел Морицу на голову. Тот, что тряс дырявым ботинком, схватил Ленца за шиворот и, кажется, требовал разуться. Но это было не самым страшным. Двое арабов схватили за руки преподавательницу биологии фрау Лам и стали тискать. Третий задрал ей юбку. Никто им не мешал. Мориц стоял с корзинкой на голове, а когда попытался снять, гнилозубый, смеясь, вернул её на место.

Вернер полез сквозь толпу навстречу плетущимся сзади пассажирам. Из этого ничего не вышло. Сначала его больно ударили в грудь, потом толкнули, и он с трудом устоял на ногах. Толпа арабов, вытесняя встречающих, ввалилась в зал. Вернер выкрикивал имя Эльвиры, но его голос растворялся в общем шуме. Появился Мориц, с таким выражением лица, будто ничего не случилось. Вернер схватил его за руку.

— У вас есть телефон? Дайте позвонить!

Мориц посмотрел на него.

— Думаю, мы свою миссию выполнили. Пора по домам.

— Моя девушка, не могу найти её. Вы видели, что они сделали с фрау Лам?

— Недоразумение, — сказал Мориц. — И фрау Лам вырядилась, будто собралась на мальчишник. Это было опрометчиво.

— Её почти изнасиловали.

— Вовсе нет. Она вырвалась. Я видел.

— Ладно, дадите мне телефон? — сказал Вернер.

Мориц сунул руку в карман, но тут прямо между ними влез бородатый мужик в вязаной грязной шапке и наставил на Вернера нож. Мориц развернулся и невозмутимо пошёл прочь. Бородач обыскал карманы Вернера, забрал сигареты, мелочь и убежал. Пару минут Вернер пытался восстановить дыхание. Потом побежал назад к перрону. Там никого уже не было. Только корзинка и растоптанные крендельки на асфальте. А ещё лужица крови. «С Эльвирой ещё в поезде расправились», — сказал внутренний голос. «А может, она выбралась на улицу, — подумал Вернер. — Сраный телефон, куда он делся?!»

Вернер пошёл назад, наступая на разбросанные цветы. Он пробежал через зал, спустился по эскалатору на нижний уровень. Арабы, собравшись в большую толпу, выбирались на улицу, грубо отталкивая любого, кто попадался на пути. Люди обескураженно глядели им вслед. Несколько павильонов было разгромлено. Вернер опустился на лавочку, чувствуя себя так, будто разгрузил вагон щебня. Рядом сидела женщина, она тихо плакала, закрыв лицо руками. Светлые волосы были растрёпаны. Вернер заметил глубокую царапину у неё на ладони. Ему дико хотелось спать. Он достал упаковку бумажных платков и протянул женщине. Она не обращала внимания. Вернер тронул её за локоть. Женщина вздрогнула и уставилась на него безумным взглядом. Это была Ингрид. Его бывшая. Любительница травки и гей-порно. Она вытащила один платок и громко в него высморкалась. Потом вытащила ещё один платок и вытерла глаза.

— Ингрид, — сказал Вернер. — Это я.

— Вижу, — ответила Ингрид. — Приехал?

— Не совсем. То есть совсем нет. Я кое-кого встречал.

«Кое-кого?» — удивился внутренний голос.

— Свою девушку, — сказал Вернер. — Я встречал свою девушку.

— Понятно, — ответила Ингрид, глядя перед собой.

— У тебя шок. Надо к врачу.

— Нет у меня никакого шока, твою мать! — сказала Ингрид злобно.

Она всегда отличалась переменчивым настроением.

— Слушай, у тебя нет телефона? Мне нужно срочно позвонить.

Ингрид махнула рукой.

— У меня вырвали сумочку. Это от застёжки. — Она показала поцарапанную ладонь. — Телефон был там. А потом…

Ингрид шмыгнула носом.

— Потом один из них зачем-то плюнул мне в лицо.

— Нужно к врачу, обязательно, — повторил Вернер. — А вдруг у него сифилис или туберкулёз?

— Почему так? Что я им плохого сделала?

— Никто из нас им ничего плохого не сделал. Сегодня моего знакомого…

— Ты не мог бы проводить меня? — перебила Ингрид. — Я боюсь идти одна.

— Я бы посадил тебя на такси, но у меня ни гроша нет, — сказал Вернер. — Ограбили.

— Можно пешком дойти, я живу недалеко. Три квартала примерно.

— Переехала? — спросил Вернер.

— Да, нашла отличную квартиру. И недорого. Из окна прекрасный вид. Две комнаты. Довольно просторные.

— Сколько платишь?

— Четыреста пятьдесят и коммуналка. Но дом небольшой, без парковки. Так что платить за неё не надо.

— А я всё там же живу, — сказал Вернер.

Ингрид молчала. Потом спросила:

— Так что, проводишь? Я могу заплатить тебе, когда придём.