Холли Борн - Манифест, как стать интересной [litres]

– Отлично сострила. Можешь собой гордиться.

Он избегал смотреть ей в глаза.

Они всегда подкалывали друг друга. Бри всю жизнь поддразнивала его по поводу кожи, и он не обижался. Просто отвечал: «Да у тебя на лбу вообще Южное полушарие!» или «Может, я и противнее, зато умнее».

Туда-обратно. Один другому. Колкости, прозвища, изобретенные на ходу дразнилки. И все всегда было в порядке. Что изменилось этим утром? Почему она вдруг почувствовала себя последней сукой?

Внезапно Бри поняла, что макияж, модная стрижка и сидящая по фигуре одежда обладают собственной силой. Привлекательность автоматически возносит тебя на более высокую ступень социальной лестницы. Ты немедленно выигрываешь в некоем негласном состязании. И хотя Холдо, возможно, ничуть не уступал ей в уме, теперь их отношения были неравны, потому что она выглядела лучше. И замечания по поводу его неидеальной внешности больше не звучали дружеским подтруниванием. Они звучали издевкой.

Холдо с Бри молча направились к школе – на этот раз медленнее из-за каблуков Бри. Она мучительно пыталась придумать тему для разговора, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.

– У тебя сейчас информатика?

Холдо кивнул.

– Как продвигается игра?

– Нормально.

– Смотрел на выходных какие-нибудь новые фильмы?

– Нет.

Бри захотелось расплакаться. Но она сдержалась. Сегодняшний день – и ее роль в этом спектакле – значил слишком много. Она не могла посвятить Холдо в свои испытания, но надеялась – господи, как она надеялась! – что, когда все закончится, он поймет. Какой бы исход ни ждал эту затею.

Искусство всегда требует жертв.

Наконец они добрались до школьных ворот. Бри смотрела на них, как на вход в другое измерение. Впрочем, сейчас это было недалеко от правды.

– Увидимся за обедом? – В голосе Холдо звучала надежда.

Бри была прощена – слишком рано, как и обычно. Но ей предстояло снова причинить ему боль. Поэтому она закрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствуя, как застревают в горле непроговоренные эмоции.

– Гм… боюсь, я не смогу – дела.

– Ладно.

Он даже не спросил, какие дела, – и это еще больше разбило ей сердце. Холдо лишь тяжело поправил сумку на плече и с грустью направился к морю учеников, которые толклись у входа с пропусками наготове.

Бри с такой же печалью осталась смотреть ему вслед, размышляя, в какое дерьмо она вляпалась. И как собирается справиться со всем этим в одиночку.

КОРИДОРЫ ПРЕДСТАВЛЯЛИ СОБОЙ самую ужасную часть Квинс-Холл. Разумнее всего было пробегать их насквозь, пригнув голову и стараясь не столкнуться с хищниками – пока не достигнешь (более) безопасного убежища классной комнаты, где агрессоров может приструнить учитель.

Все минимально достойное внимания – хорошее или плохое – разыгрывалось на театральных подмостках узкого ковра, на который взирали со стен старинные портреты бывших директоров и директрис. Именно здесь вспыхивали драки и (не) случайно спотыкались неудачники; именно это место служило подиумом для Жасмин Даллингтон, которая хотела продемонстрировать благоговеющим толпам свой новый «лук». Каждый День святого Валентина наполнял коридоры оглушительным звоном – это разбивались сердца сотен девочек, в очередной раз не нашедших в шкафчике любовного послания от Хьюго. Драма, драма, драма.

Сегодня коридоры выглядели еще более пугающими. Сегодня была очередь Бри пройтись по подиуму.

Засмеют ли ее? Проигнорируют? С распростертыми объятиями зачислят в клику Жасмин лишь на том основании, что она идеально подвела глаза?

Бри поправила на плече новую дизайнерскую сумку, глубоко вздохнула и шагнула на ковер…

Немедленная разница. Глазеющие люди. Повернутые головы. Шепотки за спиной.

– Кто это?

– Она из нашей школы?

– Кажется, я ее раньше видела.

И самое удивительное:

– Кто эта штучка?

МУЖСКИМ голосом.

Бри начала покачивать бедрами при каждом шаге. Теперь она шла с высоко поднятой головой, самоуверенно откинув назад волосы. Впереди показался приятель Хьюго. Бри словно в замедленной съемке наблюдала, как у него на лице проступает выражение шока. Бри поймала его взгляд и, решив рискнуть, сексуально подмигнула.

Он врезался в шкафчик.

Это не может быть так легко. Серьезно, это не должно быть так легко.

Бри шла на английский, и толпа расступалась перед ней, словно Красное море перед Моисеем. Правда, Моисея не заботило, что скажет любимый учитель о его новой стрижке. Моисею было проще.