Александр Карнишин - Игра в классиков

- Но счётчик же не обмануть...

- А кто обманывает? Все по-честному. Получи обещанное.

Движение огромного кулака Иван не заметил. Только вспыхнуло что-то перед глазами. Хрустнуло мерзко. И лишь спасительная темнота остановила внезапную боль.

- О, гля, лег... Это сколько? Минус тыщщу?

- Ну-ка, проверим... Две итерации. За удар - минус шестьсот. За корысть - плюс тысяча. Ты умён, Сидор!

- В школе учился, не то что этот... Минус на минус - всегда плюс! Ну, пошли дальше? Поохотимся бескорыстно и с корыстью?

- Прикольно... А плюс на минус?

- А плюс на минус - всегда минус. Вот они и мучаются, бедненькие... Ну, хором!

- Итз гуд, ту би бэ-э-эд!

-- Про любовь

Он любил её. Она любила его. Не обнажённая, яркая, остро пахнущая животная страсть и слияние в экстазе половой связи, а настоящая нежная и тонкая любовь, которую они берегли и растили.

Окружающие по-доброму посмеивались. Смеяться в открытую над таким - грешно. Его друзья и её подруги помогали, как могли. Потому что без помощи тут бы ничего и никогда не вышло. Хотя, время для любви, то есть тот особый возраст, когда уже пора - пришло.

Космос - тяжёлая работа. Смены, которые никак не привязаны к свету или к тьме, к несуществующим закатами рассветам. Сон тогда, когда надо спать, а не когда хочется. А вот когда хочется спать - все внимание на мониторы внешних камер, кнопки управления огромной конструкцией. Даже моргнуть некогда, отвлечься чуть-чуть, задуматься.

Когда получалось встретиться - а обычно они жили в своих отсеках-общежитиях, где во время сна отключали гравитацию для экономии ресурсов - она смотрела сияющими глазами и называла его своим солнцем или солнышком. А он говорил - "звезда моя". И ещё - "звёздочка".

Работа в космосе - это так романтично!

Она работала в оранжереях, снабжая весь огромный коллектив свежими фруктами и овощами. Мясо тоже производилось из полученной в оранжереях клетчатки. Так что все питание, можно было сказать, зависело от неё. От неё и ещё сотен и сотен молодых девушек в тёмно-зелёных мундирах с золотым швом.

А он был как раз в той группе, на которую работали все остальные службы. Его место по расчёту было под огромным прозрачным куполом главного центра управления. Там, где независимо от времени суток, вычисленному по времени планеты-матери, трудились десятки и сотни добровольцев с математическим складом ума и навыками работы с вычислительными машинами. У них была чёрная форма с серебром. На такой форме особенно красиво смотрелись знаки отличия и награды.

Когда выпадало немного свободного времени, они уходили по длинным светлым коридорам далеко-далеко... Там и правда можно было далеко уйти. Коридоры по кругу обходили весь гигантский космический корабль. На стенах его были нарисованы пейзажи родной планеты в разное время года. И пройдя по кругу можно было увидеть и лето, и зиму, и обе весны.

Как раз между зимой и весной находился аварийный монитор внешнего обзора. Маленький, притворяющийся окошком в черноту Вселенной. Там они останавливались и смотрели на звёзды и медленно двигающиеся звёздные скопления. Молчали. Просто стояли, обнявшись. Потом звучала сирена.

- До встречи, звёздочка! - улыбался он, уходя налево по коридору.

- Осторожнее там, солнце моё! - отвечала она, поворачивая направо, к оранжереям.

Работа есть работа. Служба - служба. Он уже был капитаном, она все еще лейтенантом. И никто не обращался к ним иначе, чем по званию. Космос требовал некоторой сухости и жёсткости в обращении. Дисциплины и полной самоотдачи для достижения поставленной цели требовал космос.

...

- Земля же была безвидна и пуста... Слушай, ужас-то какой - безвидна и пуста. Это если в кино снимать, так ведь можно показать, что весь зал просто плакать будет.

Машка была увлекающейся натурой. То она начинала заниматься йогой и показывала, как может завязаться в узел. То вдруг ей приспичило кататься на велосипеде. Вот не было в детстве велосипеда, а теперь - надо, и все. И покупался велосипед. Потом были ободранные коленки, и мозоли на руках от руля. А ещё потом она рассекала на велосипеде по проспектам и паркам, успевая везде и всегда.

Теперь она взялась за историю религий. Плотно взялась. Обложилась толстыми томами, делала длинные, на страницу, выписки, сравнивала, списывалась со специалистами, читала художественную литературу - там иногда все это душевнее подавалось...

А Юрка - что...

Юрка Машку просто любил. Поэтому, как она, так, значит, и он. Вот и с книжками тоже. Тут ведь главное не в том, чтобы книжку прочитать, а в том, чтобы прочитать её вместе. А потом вместе поужинать, обсуждая прочтённое, а потом заспорить вдруг и полезть снова в книжку, а потом...