Ларс Лоренс - Утро, полдень и вечер

Бэрнс, склонив голову, ковырял пером промокательную бумагу. Не меняя позы, он вскинул брови и посмотрел на Трэнка.

— Слышал?

— Так мне говорили. Насколько я понял, вы сознались в убийстве Армихо и Сандобала.

Против ожидания это не произвело на Бэрнса ни малейшего впечатления. Он и ухом не повел.

— Говорят также, что вы были не единственным, кто стрелял, — добавил Трэнк.

— Кто говорит?

— Да многие. И еще говорят, что вы пустили газ для того, чтобы никто не разобрал, что там происходит. А еще вы душили Рамона и, когда он стал вырываться, кто-то из вас или вы все вместе попытались убить его.

Бэрнс выронил ручку и сжал пальцы правой руки, чтобы они не дергались.

— Вот как? — сказал он. — А что еще говорят?

Транкилино поморщился. Кажется, наболтал лишнето. Не умеет он держать язык за зубами.

— У вас найдется для меня сигарета? — спросил он.

Спички у Транкилино отняли в тюрьме вместе с деньгами, ключами и носовым платком, поэтому он прикурил от зажигалки, протянутой ему через стол.

— Позволь спросить тебя, Трэнк, кое о чем откров… — начал было Бэрнс и запнулся. — Скажи мне вот что: правда ли, что во время забастовки, когда Кресенсио Армихо был в пикете, ты отнял у него револьвер? Правда ли, что ты отругал его и отправил домой?

Транкилино глубоко затянулся. Интересно, кто донес об этом Бэрнсу?

— Вам лучше знать, мистер Боллинг, — ответил Трэнк, выпуская дым.

— Значит, правда? У тебя было немало хлопот с Армихо, и я это знал. Бэтт тоже знал. Верно, Бэтт? Мы оба тогда оценили твой поступок. Как и другие подобные поступки.

Транкилино взглянул на Бэтта. По его виду отнюдь нельзя было заключить, что он оценил поступок Транкилино. Бэтт был вне себя от злости на Бэрнса, взявшего этот доверительный тон.

— Мы верим в твою искренность и не думаем, что ты сторонник беспорядков. Ты просто хочешь добра шахтерам.

«Какого черта он меня задабривает? — подумал Трэнк. — Уверен, ему нужна моя помощь, чтобы выбраться из какой-то неприятности».

— В любой организации есть и хорошие и плохие люди. Ты сам это знаешь, Трэнк. Согласен?

— Согласен. То, что среди вас действительно есть плохие люди, — факт.

Трэнк красноречиво посмотрел на Бэтта. Тот молча уставился на свою винтовку.

— Пусть так, и среди нас тоже, — сдержанно сказал Бэрнс. — И именно они ставят в затруднительное положение тебя и меня. Правильно? Если да, то почему бы хорошим людям не собраться и не поговорить о том, что нужно сделать для общей пользы?

Транкилино улыбнулся. Можно передохнуть. Он ответил словами Хэма:

— В Утопии именно так и случилось бы.

— Это еще что такое?

— Утопия? Страна, где все совершенно. Ее придумал один парень, вроде вас, живший во времена Шекспира. Он верил в победу разума и, как Иисус Христос, призывал, возлюбить ближнего — и тогда все проблемы будут решены!

— К черту религию, — раздраженно пробурчал Бэрнс. — Я человек практический, и ты тоже. Если тебе не подходят мои условия, назови свои. Что ты предлагаешь?

«К чему он гнет? — подумал Трэнк. — Уж не хочет ли предложить мне сделку?» Вот уж действительно торгаши до мозга костей! Они нисколько не сомневаются, что все на свете продается и покупается. Немного накинуть, немного сбавить — и по рукам. Они совершенно уверены, что купить можно любого человека. Ведь забастовка для них была непрерывной цепью переговоров, предлагаемых и отвергаемых компромиссов. Разве могли они представить себе, что кто-то действует из принципа, а не из желания спасти собственную шкуру или кошелек?

Трэнк решил, что пора поставить Бэрнса на место.

— Скажите, Бэрнс… Простите, шериф. Как случилось, что вы отдали банку свою скотоводческую ферму? Только откровенно.

Бэрнс провел жесткой ладонью по губам, как бы смахивая нечаянно сорвавшееся слово. Круги у него под глазами стали словно еще темней. Видно было, что он уже почти не в силах сдерживать себя.

— Я рад, что ты затронул этот вопрос, Трэнк, — сказал он с дрожью в голосе. — Именно об этом я и хотел потолковать. Вот вы говорите, что есть только два класса. Читал я ваши писания… По долгу службы, — добавил он, заметив иронический взгляд Транкилино. — И речей ваших я достаточно наслушался. Вы говорите, что одни получают все блага, а другие — только дерьмо. Так это вовсе не так, как ты сам только что это признал. Мне, например, достался грязный конец веревки. Да и любому может достаться, если он сам о себе не позаботится. Теперь я научен горьким опытом. Значит, ничем не отличаюсь от вас.