Борис Земцов - Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Кажется, все. В итоге все — свои, все — порядочные. А полфлакона — как не бывало! В этой ситуации лучший выход — вовсе забыть «крысиный» аспект случившегося и попытаться посмотреть на все имевшее место через призму… юмора. Опять же попытаться представить выражение лица человека, хлебнувшего зеленого пойла, да посокрушаться, какой, мол, нынче наивный арестант пошел — верит, допускает, что у соседа среди белого дня в тумбочке что-то спиртосодержащее, градусоемкое, пусть для питья и не предназначенное, вот так откровенно может стоять. Хорошо, что еще никто не проверил опытным путем наличие спирта в шампуне, что стоял почти рядом и цвет имел не менее яркий, не менее привлекательный, чем жидкость для полоскания рта после чистки зубов.

На том и закроем «эликсирную» тему.

«В тюрьме си-ди-и-им», — часто повторяют по любому поводу многие из моих нынешних соседей. «В тюрьме си-ди-и-им!» — удобная ширма, за которую можно спрятать все: бескультурье, граничащее с дикостью, пещерное невежество, подлость. «В тюрьме си-ди-и-им», — гнусавит «брат мой каторжанин» и харкает рядом с собственной койкой. «В тюрьме си-ди-и-им», — вторит ему другой и настойчиво клянчит у новичка курево, которого тому самому до ларька не хватит. «В тюрьме си-ди-и-им», — тянет третий и подставляет под неминуемые неприятности соседа, задвигая во время шмона за его тумбочку свою канистру с брагой. И как тут не вспомнить, что другое, такое же часто употребляемое, такое же скотское, по сути, выражение, здесь: «Без лоха — жизнь плоха».

Отрядные «козлы» избили узбека У. От события двойственное впечатление. Конечно, «козлы» хозяйничать на бараке не вправе. Ясно, что они действовали, получив, скорее всего, «добро» от «отрядника». Выходит, «козлы» осуществили акцию мусорского беспредела. Тем более что поводом к экзекуции стали какие-то претензии отрядника по отношению к узбеку (то ли пререкания на построении, то ли невыполнение команды «подъем»). С другой стороны… Самое время вспомнить, что этот узбек — законченная сука. Стучал еще в Березовке. На всех и вся. По любому поводу, порою даже привирая и домысливая. Гадкое свое занятие продолжил и здесь, в Свинушках. Да и сидит узбек У. по сверхгрязной «делюге»: изнасиловал и убил малолетку. Трудно предсказать, какие последствия будет иметь этот инцидент, да и сама судьба «главного героя» труднопредсказуема. И персона своеобразная, и зона специфическая. Поживем — увидим!

Жду развития ситуации с последствиями моего письма на имя хозяина, с претензиями по поводу невыплачиваемых денег, украденной зарплаты и т. д. Возможны различные сценарии. Сценарий первый — почти «силовой». Самый типичный для этой зоны, самый привычный для этой администрации. Меня начнут прессовать. За каждый пустяк — выговор. За более серьезное нарушение (разумеется, спровоцированное) — изолятор. Потом списание с промки, перевод из рабочего барака в нерабочий. Сценарий, повторяю, для этого учреждения почти фирменный (ноу-хау, «а-ля Свинушки»), но кто сказал, что я все это буду глотать? Существует прокуратура, обязанная надзирать за соблюдением законности, в том числе и в местах отбывания наказаний, существуют вышестоящие чиновники тюремного ведомства, также что-то обязанные, существует, наконец, суд. Словом, дверей, в которые я готов стучаться, немало.

Есть еще одна разновидность силового сценария — натравливание на меня других арестантов, использование потенциала «мурчащих» (приблатненных), возможности «блаткомитета», который все чаще выступает в зоне в виде придатка администрации. И здесь надо быть готовым ко всему: от душеспасительных бесед в углу до банального лобового наезда. И эти варианты я обдумывал, просчитывал. Соответственно, я предупрежден, значит, я вооружен.

Кстати, на днях нынешний «смотрун» нашего отряда Виталий К., столкнувшись нос к носу со мной в барачном коридоре, будто спохватившись, спросил: «А чего ты к “хозяину” ходишь — жалуешься?» Этого вопроса я ждал, к этому вопросу я был готов: «Во-первых, не жаловаться, а пытаться решить чисто мужицкую проблему, которую ты, кстати, игнорируешь», — кажется, здесь я наступил на одну из «мозолей» нашего «смотруна». Исходить из классического тюремного кодекса решения проблем мужика — главная сфера деятельности «смотрунов» всех калибров. На нашей зоне (красной, коммерческой, как охарактеризована она в Интернете) эти вопросы из деятельности «смотрунов» полностью выпали, вот и «смотруну» моего отряда в этой ситуации ответить мне было нечего. Он и не ответил, разве что буркнул: «Ну ладно, если что — подходи».