Владимир Марамзин - Блондин обеего цвета. Взаимная повесть. [Сюрреалистический рассказ]

Никто не возложил эти годы оказанных мною доверий, большую личность в нашей стране не отыщешь даже днем с фонарем, говорят, что все ушли в относительность физики, но там мне ее никогда не понять: язык высшей формулы! при бедной арифметике лично меня. Долго я тогда шел на жертву, решаясь женщину мужества, с громким голосом замены, но потом не дошел. Искал неуспешно до края республик, думал буду искать до самой смерти, и тут даже вздрогнул…

Вообще не пойму: для чего нужно смерть? Неприятное слово! Простой советский человек, имени пятидесяти лет, без нее жить, конечно, не может, не хватит продолжения продукта, другое дело мы, отдельный представитель выдающейся власти. Будущем, уверен, смерть отменят совсем, для чего тогда надо заниматься наукой? просвещением масс? земледелием, почтой? новопредставленный труп, не успев отдать душу, на корню заберет учреждение органов, возвратят виде тонкий ароматный порошок удобрения клумбы: жизнию жизнь поправ.

Вчера хоронил нашу бывшую жену, об этом после, осталось печальное размышление чувства; эпитафия могилы!..

Послал! должный рубль! в размере, конечно, две тысячи новых! который собирался предложить, не мог решиться как избегающий вас алкоголик! вполне заслужили полученным счастьем искусства! не имея стыда мог бы выслать и раньше! теперь законных основаниях! отняв любимую жену поддержки! вихри совместные веют над нами! никогда не ценю! декоратору платит родная страна! нам не жалко! рубль принадлежит тому, кто нарисован сзади спинки! нам можно только использовать на взаимную помощь, буду ждать две недели, по истечении принял, тогда пожмем руку счастья, общая жена у-шла, взяв остаток, отказаться не должен, не имея средства продолжения кушать —

Стоит приблизительно и смотрит на меня у магазина, белый лоб его сух, несмотря расположился самый солнцепек; на лице приблизительно давно притупилось чувство бритвы, периферия волос приблизительно подшерсток седины; в глазу отсутствие всякого полового ответа, как будто приблизительно всегда размножается вегетарьянским способом, по примеру приблизительно святая дева красоты; симпатичное лицо, переходящее костюм заграницы, приблизительно грязный; видно, что порядочный старик из него не получится, вечно правая рука держит книжную кипу, а по имени Володя-рваный, хотя сам служитель изучения приблизительно муз — так началось мое счастье, но поймете неверно.

Никогда его не встречу в течение жизни, это просто трубач восходящей судьбы, которая изгнана русской земли за граничность, как блоха существует в повседневном паху. Продавал триста новых рублей одну книгу подмышки, я немедленно взял, навсегда не жалею: живородящий гений! кость и совесть нашей эпохи! даже фамилия ума — Николай Живописец, а не то что моя… С этой книги начинается цель моей жизни, издана, конечно, где-то там, никогда нельзя тут, хотя автор проживает внутри рубежей, где и пишет выходящие за рамы картины, и вот что значит действительно большой человек: это сходит! А попробую я, навсегда арестуют, могу погибнуть подвалах дворца пионера и школьника, где наверху безостановочный праздник счастливое детство, крик твоей крови никто не узнает.

Светило солнце, пели птички неизвестной породы, город возле балтики гулял своим проспектом, доходя консерватории, после обратно, кафе и парки открыты, как ноги у девушки, заголяя прохожим застенчивый пух, увы, мужчинам это строго запрещается обществом, а жаль, хотел бы видеть такую картину прогулки, остается лишь русская баня совместности, только грязная шайка, лучшие люди не ходят, где их наблюдать? и в течение такой замечательной погоды весны я стоял, листая внезапную книгу картин!

Стало спокойно обширной душе: юноши всех поколений страны могут гулять в своих расширенных штанах современности, кидая друг другу взаимные мирные взгляды искусства: передам эту книгу широкую гласность, путем приспособления приставленных рамок.

Гений это не может, тут наша задача, мы подстилка между рамкой и свободой опасности. Немного вставим любую афишу глухих переулков, столб большой дороги, каждый случай милого старого дома, завертку конфет— полностью культурный человек, который участвует до корки повседневность кино и газеты, также кушает высшие продукты цены, сложит все осколки обратно в своей голове и получит наш случай шедевра опять целый вид, это даже приятней: намек ума! артистизм догадаться!