Моника Вуд - Один на миллион

— Чем занимается ваш отец? — спросила Уна.

— Игрушками, — ответил Куин. — Только не думайте, что это ерунда.

Он положил руки на спинку переднего сиденья, как обычно делали Рэндалл и Фрэнки в автомобиле Говарда модели А.

— Он начал с игрушечного самолета, — сказала Белль с некоторой гордостью. — Который заезжал в такой хорошенький ангарчик.

— На этом он стал миллионером через семь месяцев, — продолжил Куин. — После этого он заказал кому-то проследить генеалогическое древо Косгроувов, и оказалось, что среди их предков куча герцогов. Так что Белль с Эми выросли в убеждении, что в них течет королевская кровь.

Уна поняла, что они играют в старую игру. Луиза называла этот сценарий «парная связка»: точно так пара птиц передает ягоду из клюва в клюв.

— Ну, допустим, не через семь месяцев, — сказала Белль.

— Он сам так говорит.

— А через семь лет. Куин любит приукрашивать, — сказала Белль.

— Косгроув? — переспросила Уна.

Белль Кивнула.

— «Игрушки Косгроува»? Так это ваш отец?

— Чисто номинально. Он приезжал к нам из Нью-Йорка всего несколько раз в году.

Белль объехала грузовик, за рулем в нем сидел старик, который, судя по лицу, испугался.

— Однажды он провел целых три года на Тайване, а мы с мамой оставались дома. Это чудо, что они до сих пор не развелись. Он поселился здесь навсегда после того, как отошел от дел.

— Отошел от дел — так они называют тюремный срок, — сказал Куин. — Великому человеку пришлось посидеть за то, что намухлевал с налогами.

— За уклонение от налогов. Там было очень небольшое нарушение закона.

— Я помню этот игрушечный аэроплан. «Самолет будущего» назывался.

— Правильно! — обрадовалась Белль. — Самолет будущего.

— Мальчики из академии Лестера тайком приносили его на уроки, — сказала Уна. — Академия Лестера. Может, вы слышали про нее. Я там работала профессиональным секретарем директора.

Белль быстро взглянула на нее, потом снова стала следить за дорогой.

— Я так и думала, что вы раньше работали.

Уна хихикнула про себя — надо же, ее признали способной к работе.

— Сейчас там кондоминиум, — сказала она. — Все эти прекрасные здания изуродованы отвратительными решетками. Посадить бы, кого надо, за это.

Белль улыбнулась. Уна помнила этот этап — как трудно открывать изменившуюся себя людям, какого напряжения требует самый простой разговор.

— Вы живете одна? — спросила Белль.

— У меня была подруга, но она умерла.

— А домашние животные?

— Две кошки были и тоже умерли.

— Мне тут сзади плохо вас слышно, — вмешался Куин.

Он снова навалился на переднее сиденье, и на Уну повеяло запахом его шампуня, который напомнил ей накрахмаленные салфетки в гостиной Мод-Люси.

— Я говорила вашей даме про своих кошек, — пояснила Уна.

Рыжий полосатый Джинджер умер первым. Потом наступила очередь Китти, а после нее Уна решила никого не заводить, чтобы не оставлять бедное животное бездомным после своей смерти.

Это было в то время, когда волосы у нее еще росли. Заведи она тогда третью кошку, уже пережила бы ее и сейчас переживала бы четвертую.

Мили мелькали друг за другом, Куин отчаялся расслышать их разговор и откинулся на спинку сиденья. Уна и Белль время от времени обменивались репликами — то по поводу ястреба, который присел на столб с дорожным знаком, то по поводу мотоциклиста, который гнал слишком быстро, — и дружно следили за дорогой.

— Знаете, — сказала Уна. — А у меня дома должен быть где-то такой самолетик. Если найду, то с радостью подарю вам.

Только пока она нигде не наткнулась на него, хотя во время отчаянных и напрасных поисков свидетельства о рождении перерыла весь дом.

Белль улыбнулась — на этот раз искренне.

— Вы точь-в-точь такая, как он описывал, — сказала она.

Уна не нашлась, что ответить, только покраснела так сильно, что векам стало жарко. Куин негромко хмыкнул, и Уна поняла, что здесь третий лишний он, а не она.

В Кине остановились возле закусочной, и Уна предложила заплатить за всех из своего надолго замороженного фонда «на путешествия».

— Нет, что вы, — сказала Белль.

— Пусть заплатит, — сказал Куин. — Она совсем не бедная.

Он стукнул косточкой пальца по запястью Уны — и в самом деле раздался стук, кости об кость. Значит, он преподносит ее в виде дара, поняла Уна, так кошка притаскивает липкого от крови воробья к ногам хозяйки. Обычно подобное поведение приводило ее в ярость, но сейчас — потому что знала, что других даров у него нет, и потому что он знал, что она знает это, — она почувствовала себя нужной, почти возликовала. Она переживала звездные минуты. Даже если поездка к Лаурентасу не оправдает надежд, ее стоило предпринять.