Моника Вуд - Один на миллион

— Разрази меня бог, — пробормотала она. — А нельзя поставить рекорд как самый старый водитель, который ездит без прав?

— Нельзя, — ответил он. — Они не поощряют противозаконное поведение.

— Разве это преступление, если пожилая дама сама ездит в супермаркет?

— Но у вас должны быть права. Для того и выдаются тренировочные тесты. Чтобы вы могли подготовиться к экзамену. — Он перевернул страницу. — Это тренировочный тест номер один. Всего их шесть.

Он перевел взгляд на нее.

— Убедитесь, что вы включили поворотник в тот момент, когда…

— С меня довольно, — сказала она, резко поворачивая на пустую боковую улицу. — Неужели кто-то в состоянии сдать этот идиотский тест? Тут куча бесполезной информации.

— Вы же говорили «с письменным тестом справится даже обезьянка», — напомнил он. — Вы боялись только экзамена по вождению.

Она остановила автомобиль и сказала:

— Мозги как ватные. Это оказалось труднее, чем я думала.

— Но вы говорили, что это проще всего. Что же будет с проверкой зрения? Вдруг тоже окажется труднее, чем вы думали?

— Не надо, не нагнетай.

Он выглянул из окна.

— Если вы паркуетесь у обочины, то…

— Это я знаю, знаю! — перебила она. — Поставьте машину как можно ближе к обочине, не далее восемнадцати дюймов.

— Правильно! — воскликнул он. — Это правильный ответ!

— Спроси еще что-нибудь.

— Когда вы паркуетесь возле пожарного гидранта…

— Десять футов!

— Тоже правильно!

— Ну ладно, нечего так сильно удивляться. — Она завела машину. — Все в порядке, мои мозги пришли в себя. Поехали домой, а по дороге ты меня еще поспрашиваешь.

— Мисс Виткус!

— Погоди, не отвлекай.

Она выбралась снова на Брайтон-авеню, до дома оставалось несколько кварталов, и он сказал:

— Вы молодец, мисс Виткус. Но вам нужно еще немного приналечь и позаниматься.

— Да, я знаю. — Она вздохнула. — Ведь перед нами великая цель.

— Это правильный ответ!

Она скосила глаза на него и увидела, что он улыбается. Он пошутил! — и весьма удачно и к месту.

Когда они вернулись домой, он настоял на том, что выполнит всю работу по хозяйству как обычно, и был на грани нервного срыва от страха, что не успеет сделать все как следует, поэтому она позвонила командиру скаутов и попросила заехать попозже. Она разложила печенье на тарелке, налила молока и, ожидая его, стала перелистывать брошюру. Нужно немного поднапрячься и позаниматься, она не хотела огорчать его.

— Передохни, — сказала она, когда он пришел на кухню, и впервые за время их знакомства вдруг ощутила, что ей не терпится, когда он, наконец, включит диктофон.

— Говорит мисс Уна Виткус, — объявил он.

Они добрались до части номер пять. Она примерно догадывалась, сколько частей он планирует записать.

Для начала он подвинул ей через стол листок, на котором безупречным почерком вывел собственный вопрос. Его самодельные вопросы, плод безмолвного обдумывания, неизменно открывали какой-то шлюз в ее памяти, и на нее обрушивался наплыв воспоминаний. Поразительно, как мало она этому сопротивлялась. Он выключал диктофон либо если она просила, либо если полагал, следуя своей загадочной логике, тему исчерпанной, либо если приезжал командир скаутов. И только когда лежавший между ними диктофон замирал, она осознавала, как сильно ей — никогда никуда не выезжавшей — хочется путешествовать.

В последующие субботы они с удовольствием предавались своим обычным занятиям: хозяйственным делам, записи ее рассказов и подготовке к экзамену по вождению. Еще они обсуждали обновленный список соперников, в котором постоянно происходили изменения, эта геронтологическая игра на выбывание увлекала больше, чем карты.

— Миссис Дифилиппо умерла, — сообщил мальчик.

— Да уж вижу, — кивнула Уна.

Она давно переживала за миссис Дифилиппо, возраст сто одиннадцать лет, потому что та трижды развелась и после жила одна.

— Два самых распространенных типа транспортных развязок? — спросил мальчик.

Он завел манеру устраивать ей викторины врасплох, видимо, по примеру мистера Линкмана.

— Ромб и «клеверный лист».

— Правильно! В каких случаях разрешается вести транспортное средство по обочине?

— Вопрос с подвохом. Ни в каких.

Он улыбнулся.

— Это правильный ответ, — сказала она. — Я же учила.

По мере того как ее соперники выбывали — не умирали, как мухи, а облетали, словно лепестки, яркие, но увядшие, — она испытывала жалость и вместе с тем легкую тревогу за свои прибывающие дни. Имена умерших напоминали ей то ли список пассажиров корабля, то ли список бойцов неведомого фронта, о сражениях которых никто не подозревает, пока они не проиграют свой последний бой. Розалия, Витторио, Ясу, Клементина. Она представляла их членами одной семьи: знакомые и загадочные одновременно, как мальчик, который привел их в ее дом.