Моника Вуд - Один на миллион

— Тебе и диктофон не нужен. У тебя память размером со слона.

— Вашему ребенку сейчас девяносто лет.

Большой палец не загнулся. Возможно, мальчик не знал, к какой категории отнести этот факт.

— Девяносто? — потрясенно переспросила Уна.

Конечно, мальчик прав. Она встречалась с Лаурентасом всего один раз — если не считать дня его рождения — в 1963 году, и он законсервировался в ее памяти как мужчина средних лет, красивый, мужественный, похожий на Виктора. Какое-то время они переписывались — многозначительные короткие письма подписывали полным именем с фамилией, потом переписка свелась к обмену рождественскими открытками время от времени.

Уна встала, ощущая на себе взгляд мальчика. Достала из шкафа пакет.

— Вот последняя открытка, которую я получила.

На одной открытке стоял почтовый штемпель пятилетней давности, на другой — восьмилетней.

— Мы довольно вяло переписывались.

Мальчик прочитал адрес: Брайдл-Пэт-лейн [8] Название улицы переводится как «аллея Всадников». .

— У вашего сына есть лошадь?

— Что ты, он жил в квартире, — сказала она. — По крайней мере, десять лет назад.

«Наконец-то вышел на пенсию. Новая квартира очень хороша. С уважением, Лаурентас Стоукс».

У нее вдруг испортилось настроение.

— Теперь ты будешь плохо думать обо мне.

Он взглянул на нее.

— Почему?

— Потому что знаешь мой секрет.

— Какой секрет?

Она помахала конвертом.

— Про ребенка?

— Да!

— А разве это секрет?

Уна почувствовала, что впервые за много лет в ее обороне появилась брешь.

— Разумеется, это секрет, — ответила она. — Даже мой муж ничего не знал об этом.

Говард был столь равнодушен в спальне, что даже ее шрама не замечал.

— И должна тебе сообщить, что уж никак не предполагала, что в конце жизни разболтаю свой секрет.

Но вот она разболтала, и теперь почувствовала опустошение в теле, пустую камеру, которую требовалось заполнить.

— А почему вы назвали вашего сына Лаурентас Стоукс?

— Имя ему дала Мод-Люси. Я хотела назвать его Иосиф — в честь мужа Марии, непорочной девы. Мод-Люси увезла его к себе в Граньярд и там воспитала среди своей родни.

— Вы с Виктором поженились? — спросил мальчик.

— Разве сумасброда пришпилишь к своей юбке? — Она погладила конверт. — После того как Мод-Люси увезла Лаурентаса в свои яблочные края, в прекрасную жизнь, я два года сортировала тряпье на целлюлозной фабрике, а потом мама отправила меня в Портленд на курсы секретарей в колледж Брукса, а потом я вышла замуж за вдовца Говарда Стэнхопа, он был старик — тридцать девять лет.

Мальчик ничего не говорил, только не сводил с нее доброго взгляда.

— Жизнь с Говардом была, скорее, несчастьем, — призналась она. — Это тоже секрет, пожалуй.

— Я умею хранить секреты, — сказал мальчик, глядя на нее так пристально, что она почувствовала себя раздетой — в хорошем смысле, словно сбросила дряхлость и стыд.

— Ну, довольно, — заметила она. — Посмотри, сколько в этом списке имен. Не думаю, что я когда-либо смогу вступить в соревнование. Не в этой жизни.

— Вы очень даже можете победить, — сказал он. — От вас требуется только одно — не умирать.

— Это, мой юный друг, легче сказать, чем сделать.

Мальчик положил диктофон между ними.

— Говорит мисс Уна Виткус, — объявил он. — Записываем историю ее жизни. Часть номер два.

— Не мог бы ты подыскать другое выражение вместо «история жизни»? Что-нибудь менее торжественное?

«А как надо сказать?» — спросил он одними губами. Свое объявление он произносил очень торжественно, а дальше придерживался прежней линии молчаливого участия, только шевелил губами и тыкал пальцем в вопросы мистера Линкмана («Ваше самое яркое воспоминание о Второй мировой войне? Что, по вашему мнению, является крупнейшим изобретением двадцатого века?») или по ходу дела составлял новые вопросы, без единой ошибки и для ее удобства поделив на части, и подвигал ей листок осторожно, чтобы шорох бумаги не записался на магнитофон.

Иногда он выключал магнитофон, чтобы задать какой-нибудь побочный вопрос («А как выглядел ваш ребенок?»), что приводило ее в замешательство и вызывало странное желание, чтобы он включил магнитофон и увековечил ее ответ. Его сосредоточенное внимание действовало на нее подобно эликсиру, развязывало язык и освежало память. Порой он забывал, что секрет, а что нет. Да и она, в общем, тоже.

Говорит мисс Уна Виткус. Записываем историю ее жизни. Часть номер два.