Виктор Брусницин - Мой милый Фантомас (сборник)

Женщина результативно надула губки:

— Как мило… Ты, кажется, намерялся сегодня наклюкаться.

— Приезжайте к нам, — простецки пригласил Петр.

— Очень даже, — двусмысленно подпустил Жиро, вкусно рассматривая бокал с коньяком, — и мы еще посмотрим, кто пуще пьет. Я лично ни под каким предлогом бросать занятие не собираюсь.

Петр потворствовал:

— Особенно если задаться вопросом — зачем?

Кофе подали в бельведер, осенние вечера в Пикардии так пригожи: точная прохлада, преданный шелест каштанов, беседы певчих дроздов. Петр усердно рассказывал политические анекдоты, которые вызывали ничуть не смех, но жгучий познавательный интерес. Гуляли по рокарию, беспорядочно и нужно разбавленному самшитом, потом вдоль канала, Тащилин вступил в напрасные переговоры с ночным перевозчиком на длинном каюке с доисторическим фонарем на носу (глядя на него, почему-то становилось зябко). Долго прощаясь с Лавалями, Петр оставался ночевать, дождались ворчания таксиста — Вивьен категорически не желала расставаться.

Мари не была расположена спать, изъявила желание любоваться Луной, настояла на некой сокровенной поляне в парке.

Жиро капризничал:

— Но мгла.

— Она и существует для светлых чувств, — был ответ.

Пробирались в суровой темноте — дубы и каштаны отсекали от томного светящегося неба — путались в неприветливом кустарнике, кляли бесхозные ползучие корни. После гибели родителей парк пришел в запустение, казнилась Мари. Наконец выкарабкались. Луна села в жидкое и ленивое облако, погрузились в тягомотину ожидания — Мари обещала Тащилину какие-то чудеса («Вы поймете, Антуан глух») — говорить было неприлично, потому как шепот ночи, не отнять, случился мил. Спутник Земли выбрался, и то сказать, нынче удался полновесным, точеным, с интригующими пятнами. Смотрели долго, заныли затылки. Мари провозгласила отбой:

— Вы заметили? Луна улыбается.

— Ухмыляется обычно месяц, — привередливо буркнул Антуан.

Петр зачем-то сглотнул и заявил:

— Знаете, мне почудилось, ей хочется спуститься, — по всему было видно, он не шутит.

— Что я говорила! — не сдержала торжество Мари.

Антуан не замедлил подковырнуть:

— Ну… так будем ждать, когда соизволит?

Мари картинно вздохнула и сопроводила: «Полюбуйтесь!» Тронулись следом за ней обратно, осознали, что похолодало — обязав даму накинуть манто, Жиро смекнул. Теперь быстро угадали на тропку и перемещались гуськом, первая Мари, заключал Петр. Впрямь, после поляны Антуан различил в пространстве тонкую ауру — смутное ожидание, легкую тревогу. Заподозрил, что Мари еще какое-либо зарезвит, но ошибся… Исчез Тащилин.

Хватились его, когда вышли на неверно освещенную аллею, вдали показался особняк. Мари, безусловно, устала:

— Чудесная прогулка, я верю в качественный сон… А где Пьер?

Антуан оглянулся.

— Я недавно слышал его шаги… — Поджал губы. — Может… хм, у них это называется свернуть в кусты.

Через пару минут не выдержал:

— Пъё-ётр!!!

— Пьер, отзовитесь!! — слабо и неохотно поддержала Мари.

Антуан нетерпеливо шагнул в мрак. «Пъё-ётр, черт бы вас побрал!!!»

Через десять минут выбрался к скукожившейся, скреплявшей рукой воротник манто Мари.

— Ну, я не знаю! Это неслыханно — так хохмить. В конце концов есть мера… Идем в дом.

Женщина немедля торопливо зашагала. И уже на подходе беззлобно воскликнула, вытянув руку:

— Ну вот! В самом деле, бесчеловечно заставлять мерзнуть.

На тускло освещенной занавеси одного из окон застыл силуэт человека. Любопытно, что в отличие от этого окна весь первый этаж горел в полную силу.

— Это его комната? — чтобы оживить момент, спросил Антуан.

— Разумеется.

Направились к покоям, отведенным Тащилину, помешкав на замечании Мари: «Стоит ли тревожить?»

— Несомненно надо пожелать доброй ночи. Есть учтивость.

На стук в дверь ответило раздражительное безмолвие. Антуан воспаленно нажал ручку, дверь откликнулась. Да, одиноко и застенчиво горел торшер, но комната была пуста.

— Это уже переходит границы! — негодуя, обозначил ситуацию Жиро. — С меня довольно!

Мари устало обвела комнату взглядом, он ожил.

— Хм, это странно.

Антуан чуть шевельнул бровями, крылья носа вздрогнули.

— Отзывает интересно, очень любопытная консистенция.

Женщина пожала плечами:

— Обычный запах.

Антуан воззрился удивленно и настойчиво, подруга обладала превосходным обонянием.

— Ты серьезно? — Отворотил голову и сжал губы: все было чрезмерно неправдоподобно.