Жан-Мишель Генассия - О влиянии Дэвида Боуи на судьбы юных созданий [litres]

Должен заметить, с риском повториться, что Ясмина была девушкой невероятно привлекательной, с ее утонченной и в то же время сдержанной красотой, которая неодолимо меня притягивала, с изящными движениями и чуть грустной улыбкой. Я мало что знал о ней, кроме того, что она сама пожелала рассказать, но иногда она сама себе противоречила. Я старался этого не замечать, мне не хотелось, чтобы она почувствовала себя на допросе, я говорил себе, что доверие между двумя незнакомцами требует времени, что ей пришлось бежать из родной страны при чудовищных обстоятельствах и пройти через ужасные испытания, покинуть брата и близких, что ее ждет неопределенное будущее и я не могу упрекать ее в том, что она всегда настороже, она защищается как может в этом враждебном окружении. А еще я чувствовал по тому, как она на меня смотрела, что постепенно между нами возникает взаимопонимание и рождается настоящая дружба.

– Ты беспокоишься за мать? – спросила она.

– Когда мы вернемся, она наверняка уже будет дома. Ей сейчас не просто, а мы мало чем можем ей помочь.

– Она должна лечиться.

– Она не хочет, нельзя же ее заставить. Когда она снова сможет работать, ей станет лучше. А ты, как ты теперь себя чувствуешь?

– Я получила известие от брата. Он связался со мной через одну подругу. Ему удалось найти способ перебраться в Англию, но это стоит дорого. Я должна буду работать, чтобы посылать ему деньги. Потом я смогу к нему уехать.

– Стелла ни за что не захочет, чтобы ты работала в ресторане, пока у тебя не в порядке бумаги. Это слишком рискованно, если будет проверка, а проверки сейчас бывают часто. Знаешь, я отложил кое-какие деньги, там немного, но мне ничего не нужно, так что, если это может тебе помочь…

– У тебя есть десять тысяч евро?

– Зачем столько денег?

– Такова стоимость переезда по надежной схеме, через Голландию, только это цена на двоих. Но выбора у нас нет.

Я огляделся вокруг, никого подозрительного не было. Я скрутил косячок, сделал затяжку, протянул ей. Она взяла, глубоко втянула, прикрыв глаза. Мы спокойно курили, потом я выбросил окурок в канал. Встал, протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Мы оказались впритык друг к другу. Я привлек ее к себе, потянулся к губам, почувствовал сопротивление, она мягко оттолкнула меня и покачала головой:

– Это невозможно, Поль, в моей жизни кое-кто есть.

Вот уже несколько дней Алекс засыпает меня посланиями: «Нам нужно увидеться, это срочно», я отвечал: «Позже, сейчас с Леной все очень невесело». Я был уверен, что он опять начнет предлагать снять на пару с ним квартиру или уехать отдохнуть, но он сказал, что хочет представить мне своего приятеля и для него очень важно узнать мое мнение. Мы договорились встретиться в бистро недалеко от Бастилии, мне было любопытно глянуть, кто же окажется его счастливым избранником. Когда я пришел, Алекс ждал один на террасе, спросил, как дела у Лены, мы поговорили о том о сем, потом пришел его друг. По непонятной причине я был уверен, что им окажется тип в возрасте, я представлял себе Алекса с опытным мужчиной лет сорока, а то и больше, с седыми висками и чуть жеманными манерами. Я удивился, увидев парня наших лет, довольно крупного, с длинными волосами, схваченными резинкой. Его лицо показалось мне смутно знакомым.

– Ты меня не узнаешь? – спросил он, садясь на скамью рядом с Алексом.

– Пытаюсь, но я, наверно, устал, ничего не вспоминается.

– Это Джейсон… Джейсон Руссо, – нерешительно сказал Алекс.

Те, кто внимательно читал этот рассказ с самого начала, возможно, вспомнят маленького засранца, который оскорблял, колотил и изводил меня на протяжении нескольких лет, обзывая педиком, сучкой и другими приятными словами, потому что я был не такой, как другие. Именно он вызвал у меня стойкое отвращение к школе, которую я из-за него и бросил, чтобы обрести наконец покой и больше не видеть ни его самого, ни его приятелей. Похоже, со своими демонами покончить навсегда невозможно, рано или поздно они возвращаются и снова впиваются в вас.

Позже я два-три раза встречал Руссо, он был сыном булочника с улицы Сент-Амбруаз и время от времени доказывал свою полезность, помогая в магазине; чтобы лишний раз с ним не пересекаться, я всегда ходил в булочную на бульваре Вольтер; мы не виделись уже несколько лет, и я выкинул его из головы. И вот он здесь, прямо напротив меня, улыбается, его стрижка бобриком трансформировалась в чуб, как у Тинтина, и я не помню, чтобы у него были такие светлые волосы. Алекс положил свою руку на его, и они улыбнулись друг другу, как пара голубков.