Маша Трауб - Полное оZOOMление

Самоизоляция, дистанционные работа и обучение все-таки сказались на режиме дня. Дочь начала ложиться спать на двадцать минут позже обычного. Не в девять тридцать, а без десяти десять. Вставать мы все стали позже. Муж наконец сдался и отключил будильник на телефоне. Я высыпалась и могла позволить себе утренний подъем в девять утра, а то и в девять тридцать – вообще непозволительная роскошь. Сын появлялся на публике ближе к обеду – к часу дня, выходя на запахи, доносившиеся из кухни.

Дочь по-прежнему просыпается раньше всех. По утрам она заходит к нам в комнату и будит папу. Меня – в исключительных случаях. Папа просит Симу почитать и досыпает еще полчаса. Сима читает, лежа в кровати. Потом встает муж, делает зарядку, принимает душ, варит кофе, заваривает чай, выставляет на стол завтрак, который я готовлю с вечера. И они с дочерью садятся завтракать. Откуда я все это знаю, если предполагается, что я сплю? Муж встает шумно и непременно задевает меня то локтем, то ногой. Потом он закрывает дверь комнаты так, что я окончательно прихожу в сознание. После чего роняет вилку или ложку, кастрюлю или чайник – не важно. Но обязательно роняет. От этих звуков я подскакиваю на кровати. Но усилием воли заставляю себя полежать еще минут пятнадцать. Заодно просматриваю новости и почту. Интересно, почему я раньше себе такого не позволяла?

Но тут я проснулась раньше обычного. Зашла на кухню, где завтракали муж с дочерью. На моем месте, то есть на той части стола, где всегда стоит ноутбук, за которым я работаю, стоял ноутбук мужа. Мой же лежал, сиротливо приткнувшись к спинке стула. Дочь ела не полезную кашу, которую я сварила с вечера, а неполезные хлопья. Из ноутубука на всю кухню разливалась старая запись радиопередачи «Клуб знаменитых капитанов», которыми муж развлекал сына, а теперь дочь. Боюсь, что и наши внуки будут приговорены к обязательному прослушиванию. Помните? «В шорохе мышином, в скрипе половиц медленно и чинно сходим со страниц. Шелестят кафтаны, чей там смех звенит? Все мы капитаны, каждый знаменит».

– Ой, как здорово! Я с вами позавтракаю! – обрадовалась я. – Андрюш, убери ноутбук и вообще его выключи. Надо обсудить планы на день. Симуль, у тебя какие сегодня уроки? Мне нужен кабинет с трех до четырех. А почему ты ешь хлопья, я не поняла? Есть же каша. Андрюш, хочешь яичницу или омлет? Так, а куда вы дели мои записи вчерашние? Я оставила на столе, вот здесь. Сима, съешь хотя бы сыр, а не только хлопья. Андрюш, убери книгу со стола.

Тут по взглядам мужа и дочери я поняла, что нарушила их утренний ритуал – они молча слушали про капитана Немо, Тартарена из Тараскона, Лэмюэля Гулливера и Робинзона Крузо, ели всякую гадость и ничего не обсуждали. К моему появлению на кухне они явно не были готовы.

– Мне интересно, сколько современных детей возраста Симы знают про Тартарена из Тараскона? – рассмеялась я. – И уж точно никто не знает, как звали Гулливера.

Муж с дочерью сбежали в ее комнату, где продолжали слушать очередное заседание клуба. А я осталась завтракать в одиночестве, решив совершить сегодня какой-нибудь подвиг. Тут замигал телефон родительского чата, в котором появилось фото торта, который испекла одна из мам. Торт был шикарен. Мой кривенький наполеон, который я считала своим фирменным десертом, не шел ни в какое сравнение с этим кулинарным шедевром.

«Ой, какая красота. Натуся, дай рецепт!» – попросила еще одна мама.

А дальше все бурно обсуждали некого Энди, у которого прекрасные рецепты, все очень просто и гарантированно получается. И все, кроме меня, знали, кто такой Энди. Мне стало обидно, и я решила проверить собственную память – скольких Энди могу припомнить без помощи Гугла. Первым пришел на ум Энди Уорхол, но он не пек лимонный пирог. Энди Макдауэлл тоже не подходила, поскольку тетенька и актриса. Энди Гарсия всплыл в подсознании после чашки крепкого кофе. Дальше я пошла страдать, поскольку не помнила, откуда его знаю. А если я что-то не могу вспомнить из того, что помнила, но забыла, то очень страдаю. Ну конечно, «Крестный отец»! Сразу скажу, этот факт память мне подкинула дня через два интеллектуальных мучений. Еще в нашем подъезде жила собака Энди – лабрадор, боявшийся собственной тени и просившийся «на ручки» к хозяйке. В тот день я, конечно, сдалась и загуглила этого Энди, который оказался шефом.

В последний раз я так мучилась весной прошлого года, когда пыталась расшифровать аббревиатуру «пэпэ», опять же известную всем мамам, кроме меня.