Леонид Иванов - Леший

Татьяна рассеянно слушала соседок, а у самой не шли из головы деньги и те с ними манипуляции, что совершала цыганка. Она хотела было возразить бабам, что не все цыганки воровки да обманщицы, что у неё, например, чаёвничала очень даже добрая женщина, которая нагадала ей скорые перемены в жизни, богатого мужа и даже сняла порчу с вырученных за продажу Марты денег. Но на душе будто кошки скребли от каких-то недобрых предчувствий. Не дослушав соседок, Татьяна пошла домой, достала из ящика комода завёрнутые в цыганский платочек деньги, развязала тугой узелок, развернула газету и ахнула: вместо денег там лежала старая затёртая колода карт, на которых ворожея нагадала скорые перемены в жизни.

Какое-то время Татьяна сидела прямо на полу в полном оцепенении, потом вскочила и впробеги кинулась к Анемподисту. Тот молча выслушал соседку, снабжавшую его молоком и творогом, укорил за доверчивость и пошёл к председателю. А вскоре уже ехал в Костому на председательских санках с запряженной в них самой резвой лошадью. Как Леший и полагал, табор сделал привал в Троицком. Хоть уже вечерело, на ночлег цыгане в этой центральной усадьбе останавливаться не собирались. Нераспряженные лошади были привязаны к устроенной возле магазина коновязи. Мужики оказались в магазине, где нещадно дымили «Беломором» и на своём языке вели громкие разговоры. Бабы с ребятишками окучивали доверчивых жителей близлежащих домов.

Зайдя в магазин, Анемподист без труда по возрасту, густой бороде и богатому полушубку определил описанного Татьяной цыгана, который гостевал у неё. Похоже, он был у табора за барона.

— Дело есть. Пойдём поговорим.

— А что, тут нельзя? — прищурился тот. — У меня от своих секретов нету.

— Зато у меня есть.

Леший повернулся и вышел за дверь. За ним, вальяжно ступая, чинно выплыл барон.

— Ну, что там у тебя?

— Деньги верни, — не мигающим взглядом смотря прямо в чёрные глаза цыгана твёрдо сказал Анемподист.

— Ты чо, старик? Какие деньги? Перепил што ли?

— Я сказал, деньги верни, — твёрдо повторил Леший. — Те, что на Кьянде у Татьяны выманили. За проданную нетель.

— Да я тебя, старый хрен, — закричал барон, выдернул из-за голенища валенка плётку, но пока замахивался, Леший успел выхватить из саней прикрытое тулупом ружьё, сунул конец ствола под середину кнута, плеть со свистом хлестнула по лицу самого цыгана, и ещё не успел тот сморщиться от боли, как Леший ловко изо всех сил ткнул его прикладом в живот.

Цыган что-то закричал, из магазина начали было выбегать остальные, но Леший грозно приказал:

— Назад, твари! Кто ишшо шаг сделает, пулю получит. — И выстрелил в воздух.

Сбивая друг друга с ног, цыгане кинулись назад за спасительную дверь, бросился было туда же и барон, но его остановил властный голос:

— Стоять, барон! С тобой разговор не кончен. Или ты Татьянины деньги возвертаешь, или я счас ваших лошадей стрелять стану.

Для подтверждения свой угрозы Леший отвернул в сторону полушубок, демонстрируя собеседнику полный патронташ. — Я по три раза повторять не привык.

— Да нету у меня денег! — Испуганно заговорил враз сникший барон. Его спесь будто сняло рукой, и голос сразу стал заискивающим. — У бабы они у моей, добрый человек, у бабы. А она где-то с ребятишками по деревне ходит.

— Ты мне сказки не сказывай! Я ваши порядки знаю. Где это видано, чтобы цыганка деньгами распоряжалась?

Леший левой рукой достал патрон, в один миг перезарядил ружьё, снова направил двустволку на цыгана, взвёл курок.

— Сколько тебе надо, добрый человек? — заискивающе заговорил тот, улыбаясь золотыми зубами.

— Все, которые у Татьяны выманили. И всё, что у наших баб наворовали, в сани перекладывай.

— Цыган испуганно полез рукой за ворот рубахи, достал свёрток с деньгами, протянул Лешему.

— В санки клади. И наворованное туда же складывай.

Барон положил свёрток на край тулупа, суетливо пошёл к подводам, начал доставать то, что выманили у кьяндских доверчивых баб говорливые цыганки, и то, что держали в сенях или крыльце домов не привыкшие к воровству жители. Когда в руках барона оказался топор, Анемподист легко узнал точёное топорище, какие любовно мастерил Степан, но поднял ружьё:

— Ты это, не балуй. Враз пулю промеж глаз всажу и скажу, что зашшишшалси.

Барон осторожно положил топор рядом с другими вещами, что экспроприированы были его соплеменниками на Кьянде, и отошёл в сторону.

— А типерича иди в магАзин, шганы сибе новые купи. А то в энти, похоже, навалил со страху, — махнул ружьём Леший.