Андрей Шляхов - Записки из скорой помощи

Полянский настолько поразился словам друга, что прекратил терзать толстую, янтарной жирности, чехонь, взял пульт, выключил телевизор и лишь после этого попросил:

– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее. Корни зависти, предпосылки, обстоятельства. Все как на духу!

– Какие предпосылки? – Данилов, напротив, взялся за рыбу, показывая, что разговор между ними завелся несерьезный. Пустой, можно сказать, разговор. – Какие обстоятельства? Уже нельзя просто позавидовать человеку, нашедшему в жизни тихую спокойную гавань.

– Сказал тоже – тихую спокойную гавань! – фыркнул Полянский. – С нашим-то Валентином Семеновичем!

Валентин Семенович Федосеев заведовал кафедрой, на которой работал Полянский. В рассказах Игоря шеф представал въедливым старикашкой, весьма крутого нрава, немного – самодуром, немного – тираном. Короче говоря – типичным российским начальником.

– Тебя не связывают с Валентином Семеновичем никакие нити… – Данилов помолчал и поправился, – Не нити даже, а цепи. Чертовы цепи из прошлого.

– «Цепи из прошлого» – подходящее выражение для сериала, – заметил Полянский. – Но в жизни это звучит чересчур мелодраматично. Так же, как и «призраки» или «тени прошлого». Выражайся яснее.

– Для этого надо вначале разобраться в своих чувствах и мыслях. – Данилов в три глотка прикончил бутылку и потянулся за новой, благо гостеприимный Игорь выстроил на столе целую батарею.

– Зная тебя, я могу утверждать, что если ты начал говорить об этом, то в чувствах-то ты разобрался, – Полянский взял с блюда, стоявшего посередине стола, новую рыбину и приступил к ее разделке. – Ты просто не хочешь озвучить выводы или хочешь, но не решаешься…

– Почему?

– Да потому что у таких крутых перцев, как ты, настоящих мужчин, в ходу принцип: «мужик сказал – мужик сделал»! Ты боишься связать себя собственными словами! И в то же время ты не прочь это сделать…

– Как сложно! – Данилов впился зубами в рыбий скелет.

– Ничего сложного! – Полянский сделал вид, что не услышал иронии в словах друга. – Простая логическая задача. Вот скажи мне, почему, получив два выговора, и, образно говоря – находясь на грани увольнения, ты не попробовал перейти работать на другую подстанцию?

– Это не так-то просто…

– Но и не очень сложно. Примерно на равной удаленности от твоего дома находится две подстанции – в Люблино и на Шоссе Энтузиастов. Ну может, они чуть дальше, чем твоя нынешняя, но все равно – это не другой конец Москвы. И, как я думаю, тебя – москвича с десятилетним практически беспорочным стажем работы…

– Хороша беспорочность! – хмыкнул Данилов.

– Я говорю – практически. Твои последние выговоры не стоят и выеденного яйца, особенно второй! Кстати, а почему ты не написал заявления о краже в милицию?

– Да это безнадежное дело, тем более что я не мог даже примерно сказать, где именно пропал этот чертов кардиограф! Ну – приехали бы, ну – опросили бы водителя и фельдшера, а дальше чего? А что касается «москвичей с десятилетним практически беспорочным стажем работы», о которых ты говоришь с таким пафосом, то наш верховный кадровик Сыроежкин придерживается совершенно другого мнения.

– Да ну?

– Истинная правда. Он как-то раз заявил на совещании заведующих: «Гоните в шею этих склочных москвичей и набирайте покладистый народ из провинции! Вам же легче работать будет!» И потом, в данной ситуации мой переход был бы похож на бегство…

– От самого себя? – уточнил Полянский, пытаясь прочитать ответ в глазах друга.

– И от самого себя тоже! – заорал Данилов. – Оказывается, я десять лет бегал от самого себя! И только сейчас это понял! Я считал себя хозяином собственной жизни, а вместо этого, оказывается, я был Бобиком, которого отпустили погулять на слишком длинном поводке! На таком длинном, что глупый песик со временем перестал его замечать! Извини… Пойду вымою руки.

Данилов поднялся и ушел в ванную.

«Крепко тебя зацепило», – подумал, глядя ему вслед, Полянский. В ожидании друга он приналег на рыбу, до которой был большой любитель.

Данилов вернулся не скоро. При его появлении Полянский не стал подавать никаких реплик, предоставляя другу и гостю возможность самостоятельного выбора темы для разговора.

Друг захотел вернуться к прежней теме.

– Ты помнишь, Игорь, как тяжело я переживал измену Елены, – начал он.

– Помню, – подтвердил Полянский.

– Со временем боль улеглась, обида улетучилась, и я начал жить полноценной, как мне казалось, жизнью. Я запретил себе вспоминать прошлое и тем не менее чуть ли не ежедневно возвращался к нему во снах.