Артемий Леонтьев - Варшава, Элохим!

В конце «шланга» у дверей камер стоял Иван, по прозвищу Грозный, бывший красноармеец родом из украинского села, подгонял дубинкой, припечатывал податливые тела. Когда в мае этого года попал в плен при обороне Крыма, сразу же вызвался на роль хиви [31] Хиви (от нем. Hilfswilliger – желающий помочь) – добровольные помощники вермахта. . Как особо отличившийся в своем деятельном энтузиазме, был отправлен на подготовку в Травники, где присягнул SS.

Газовые камеры заполнялись быстро. Украинские хлопцы с деловитостью паровозных кочегаров трамбовали женщин с детьми, как в топку, матерились, почесывали затылки, отирали лбы мокрыми пилотками и часто плевались. Рассматривая нагих, беззащитных людей, Иван испытывал утонченное наслаждение, связанное с ощущением собственной всесильности. По существу, Грозный никогда не был жестоким человеком, он учился в сельской школе, работал трактористом, по воскресеньям ходил в клуб, где флиртовал с девушками; мальчишкой любил животных – сейчас та пора, когда он ласкал своей маленькой рукой белые спины коз и лежал на земле в березовой роще, рассматривая тонкие изогнутые стволы деревьев, казалась ему чем-то совсем не относящимся к его жизни, чужим детством чужого человека, к которому он не испытывал никаких чувств; повзрослев, ему захотелось большего, он грезил стать героем, мечтал о своем портрете в «Правде», чтобы, шагая по улице, собирать уважительные взгляды перешептывающихся людей, но в первом же бою, когда оглушительный рокот обрушился многотонным пластом на его полк, перепахивая желтую землю и выворачивая тела наизнанку, он испугался, и, вместо того чтобы во весь рост подняться и повести за собой людей, как всегда мечтал, Иван забился на дно окопа, не слыша собственных мыслей, чувствуя, как внутренние органы дребезжат и сотрясаются от грохота, скулил и дрожал от бреющих звуков пролетающих «мессеров», от падающих на его спину комьев глины и свиста мин, царапающего нутро, как гвоздь стекло; в том первом бою, совершенно потеряв внутреннюю опору, опустошенный и скомканный, Иван услышал приближающийся грохочущий рык танков. Взявшись было за гранату, Грозный высунулся из окопа, но густой черный дым, распотрошенные тела убитых, разбросанные вокруг, а главное, надвигающаяся по каменистой долине серая армада немцев, привели новобранца в состояние панического ужаса; дрожащей рукой он выронил гранату и снова скатился на самое дно, обхватив колени руками, а когда средний танк T-IV проехал прямо над головой, сдавив окоп, расслабленное от страха тело выплеснуло в штаны постыдную горячую струю.

Оказавшись в плену, Иван сразу же понял, чего от него хотят немцы. В Травниках в нем разыгралось чувство соперничества, он хотел компенсировать свои лидерские амбиции, потерпевшие крах в первом же бою, и пошел к цели иначе, превосходя остальных хиви в своей циничной жестокости, так впечатлявшей немцев. Грозный снова и снова изобретал новые способы подогревать собственную популярность: то приколачивал уши евреев гвоздями к доскам бараков, а потом отрезал их, то вскрывал животы беременных женщин или разрубал живых еще младенцев саперной лопаткой, а получившиеся куски бросал вечно голодному псу Барри. Иван презирал «чистюль» и розовощекие рассуждения о совести, считая это недостойным сильного человека, посему охотно демонстрировал изысканную изощренность в убийствах и пытках. Убивая человека, испытывал упоение, головокружительное сознание собственной власти, его будоражил испуганный взгляд жертвы и трепет поддающегося хрупкого тела; Грозного интересовала анатомия человека, поэтому, вспарывая живот, отрезая уши или женскую грудь, выкалывая глаза, он всегда с любопытством заглядывал в сделанные им раны – Ивану казалось, что эти раны улыбаются ему.

Получив свое прозвище, Грозный был искренне польщен, он испытывал почти сексуальное возбуждение при виде того, что внушает людям страх: ни в школе, ни в армии Ивану не удавалось ни в чем быть первым, теперь же, оказавшись в лагере, он почувствовал себя настоящим монархом и очень дорожил тем, что эсэсовцы демонстрируют к нему подчеркнуто доверительное и особенно уважительное отношение, чего нельзя было сказать об отношении к другим травникам, которых по большей части презирали; именно поэтому по прибытии каждого эшелона Грозный старался продемонстрировать, что заслуженно носит свой титул. Завораживало Ивана и то, что даже в процессе самого жестокого убийства или пытки он чувствовал: это не предел, и он еще способен превзойти себя; подобная безграничность собственной силы и власти, как он их в себе определял, беспредельность движения откровенно прельщали его, что же касается того первого и единственного своего настоящего боя, то он оправдывал себя тем, что просто растерялся, поскольку был совсем необстрелянным молодым сопляком, до отправки на фронт прошедшим убогую подготовку, после которой он только отощал, завшивел, простыл и осунулся, поскольку целыми днями впроголодь маршировал по грязи, спал в вонючем нетопленном бараке и всего лишь несколько раз стрельнул из винтовки.