Евгения Батурина - Выход А [litres]

Я улыбнулась. Ну да, смешная история.

– Собачку-то нашли? – спросила я.

– Угу. А странный сегодня Боря был, да? – продолжала сестра Ж. – Когда об учителе говорил. Такой серьезный.

Я внимательно посмотрела на Жозефину. Свет от лампы падал на ее лицо так, что оно сияло, будто в телевизоре.

– Как много информации о Боре поступило за последние десять минут, – сказала я медленно. – А ведь ты вроде бы не можешь с ним целоваться.

Жозефинины фамильные уши вспыхнули алым. Она отвела глаза и произнесла тихим басом:

– Кажется, уже могу.

Из Ростова мы с Гошей выехали позже всех – немного устали от людей, хотели побыть вдвоем. К тому же за время нашего короткого путешествия я успела потерять расческу и сломать зарядку от телефона – обе остались в воронежском отеле. Мы заехали в торговый центр, быстренько все купили, а потом, поплутав по загадочным коридорам, вышли к маленькой кофейне на два столика. Там, как оказалось, на капучино рисовали цветные картинки, и это нас еще немного задержало. Я пила кофе с синим зайцем, Гоша – с желтой машинкой.

– Ты, случайно, не помнишь, где мы настоящую машину оставили? – спросил Гоша задумчиво, когда принесли счет.

– Помню, – ответила я. – У выхода А.

– Может быть, ты еще и знаешь, где он?

– Не-а, – пожала я плечами. – Но разберемся. Пойдем!

Мы расплатились за кофе, спустились по первому попавшемуся эскалатору, свернули в первый попавшийся коридор и увидели синюю дверь, над которой ярко горела надпись: «ВЫХОД А».

– Нашла выход, – похвасталась я и толкнула дверь на волю.

Желтый «мустанг» поджидал нас прямо за ней.

– Никогда я еще так быстро не выходил из торгового центра, как сегодня, – похвалил меня Гоша, когда мы оставили позади Ростовскую область и очутились в Краснодарском крае. – А я вот вспомнил, что мы с тобой так и не съездили на Кипр.

– Ага, – сказала я. – Не задалось у нас с Кипром. Только соберемся – что-то случается. Может, не судьба?

– Я в это не верю, – возразил Гоша. – Надо еще раз попробовать. Вернемся из Ялты – поищу билеты.

– Ладно, – беспечно согласилась я.

Надо мной висело синее небо, щеку грело солнце, мимо проносились километровые столбики. Рядом был Гоша и хотел со мной на Кипр. К черту суеверия.

И тут «мустанг» съехал на обочину и остановился.

– Ты что это? – не поняла я.

– Не знаю, – нахмурился Гоша. – Кажется, у нас машина сломалась.

Минут десять он пытался завести «мустанг». Строптивое животное не поддавалось. Оно хотело стоять в пыли Краснодарского края, на выезде из поселка Веселая Жизнь, прямо у дорожного указателя с перечеркнутым названием.

Гоша посидел, подумал. Я не мешала. Пролился странно короткий и сильный дождь – будто Бог выплеснул на нас таз воды после стирки.

– Ну ладно, – сказал Гоша и взял телефон.

– Эвакуатор вызываешь? – спросила я.

– Службу спасения. Привет, Риббентроп. Вы уже в Краснодаре? А мы вот еще нет. Сломались. Сейчас скажу где, – он быстро взглянул на перечеркнутый указатель. – Тут Веселая Жизнь закончилась.

Я засмеялась, конечно. И пока Гоша объяснял детали, а Боря надевал костюм супергероя, взглянула на экран своего телефона и открыла почту.

Письмо гласило:

«Антонина, добрый день! Меня зовут Аня, я главный редактор журнала, в который вы зимой не пошли работать. Наш издатель Филипп рекомендовал вас как отличного редактора и порядочного человека. Мне нужен зам, срочно. В журнал и немножко на сайт. Заниматься текстами, придумывать рубрики и спецпроекты, искать авторов и делать так, чтобы нас не закрыли. Следить за трафиком не надо, писать о том, как Филипп Киркоров поразил подписчиков стройными усами, – тоже. Гонорарный фонд есть. Корректор тоже. Тестового задания не будет. Хотите выйти с 11 мая?

С уважением, Анна».

– А меня на работу позвали в Москве, – сказала я Гоше.

– А Лейсан написала, что устроила Таню в отличную гимназию Санкт-Петербурга, – ответил он спокойно и взял меня за руку. – Ну ничего.

Снова пошел дождь, на этот раз всерьез. Мы сидели в машине, ждали Борю и знали, что, наверное, дождемся.

Первая книжка – это один бескрайний белый лист, по которому ты идешь, слепая и уязвимая, на ощупь. А еще первая книжка – это огромное счастье. И чтобы она была больше счастьем, чем белым листом, автору нужна поддержка, мно-ого поддержки.

Увы, он не стесняется ее требовать. Зато потом ходит благодарный, улыбается, перечисляет всех тех, кто тащил его, вредного и упирающегося, к им же самим сочиненному финалу – и в именах их ему слышится музыка.