Андрей Уткин - Игры в повелителей тигров [СИ]

Она хотела провести этот день в каких-нибудь общественных местах. Просидеть до вечера в каком-нибудь кинотеатре… А потом, ближе к ночи, вернуться домой и улечься спать.

Есть ещё один вариант: торчать в метро, как та девчонка. Но Катя не решалась. Ей казалось, что метро давно уже занято. Занято этой девкой.

«О, — пришла ей в голову светлая мысль, — пойду и просижу в какой-нибудь библиотеке!» С этим решением она двинулась по тротуару в сторону автобусной остановки.

— Привет, Дроздова, — остановился рядом с ней какой-то тип.

Она даже смотреть в его сторону не хотела. Только потом до неё дошло, что это тот самый микроавтобус, на котором «гонял» маленький мальчик, попросившийся за руль. Перед этим она про мальчика очень удачно вспомнила.

Она сама не заметила, как оказалась внутри и куда, в какую сторону ехала. Единственное, что она успела понять, сразу как пришла в себя, это то, что кроме неё, в микрике больше никого нет.

— Ты чё, совсем оборзел? — пробормотала она в сторону знакомого восемнадцатилетнего водителя. Говорить было трудно, но спросить что-то грубое, было надо.

— А ты? — ответил тот, — совсем глупая? Может быть, ты думала, я для тебя одной арендовал этот микрик? Нет и ещё раз нет. Кто-то должен за проезд расплачиваться.

— За чё?!

— За солярку. Ты знаешь, сколько на вас на всех ушло дизельного топлива?

Дроздова не рисковала продолжать спорить. Если она спросит про этого маленького мальчика с цинковым ведром, то может выясниться, что этот мальчик приснился лично ей одной, и больше никто его не видел. Никто восторженно не хохотал, когда ей снилось, что мальчик бешено несётся по дороге, даже по самым крутым виражам.

Так они молча и ехали. Восемнадцатилетний «арендатор маршрутки» старался выбирать окольные дороги. Дроздова могла бы не объяснять ему, что похищение человека — это очень серьёзное преступление, он и сам об этом догадывался. Наверно думал, что если будет ехать по трассе, как в прошлый раз, то какой-нибудь патрульный его тут же остановит: у них нюх выработан на тех, кто нуждается в разборках с правосудием. Поэтому парень старался выбирать больше просёлочные дороги, только Дроздова ещё не понимала, к чему он клонит. До неё кое-как начало доходить, когда парень совсем уже, окончательно потерял управление. Когда его, «взятому напрокат» микрику, вообще уже не нужны были никакие дороги; когда он газовал по лесу, так и этак маневрируя между деревьев и часто царапая кузов. То есть, Дроздова поняла, что звонил ей по телефону и признавался в любви именно этот парень. Он же был и тем «приснившимся мальчиком», якобы нёсшим цинковое ведро.

— О чёрт, — проревел водитель, — опять этот пацан с ведром!

Катя тут же начала озираться по сторонам. Потому, что ничего кроме деревьев она не видела вокруг микрика. Какой ещё пацан с ведром? Кого он имеет в виду?

— Всё, выходи, дальше я не поеду.

— Ну, слава те, господи, — хохотнула Катя. — Я-то думала, это реальное похищение! А ты просто обкурился.

— Кто обкурился? — огрызнулся водитель. — Ты с кем разговариваешь?

— А ты? Какой пацан с ведром? У тебя глюки, малыш!

— Если ты его не видишь, это не значит, что его нет, — крикнул водитель, пытаясь перекричать грохот, с которым Катя посильнее захлопнула пассажирскую дверцу. — Да и вообще, тебе не положено их видеть!

— Кого, «их»?

— Не насмехайся надо мной, бабца.

— И тебе скатертью дорожка, — отвечала она неуклюжему микрику, пытающемуся развернуться в этих дебрях. Но всё-таки, парень развернулся. Видимо, он действительно чего-то сильно испугался: «арендатор» так торопился, что не врезался ни в какое дерево при попытке развернуть свою маршрутку.

Когда удалился этот паршивый микроавтобус и вокруг Кати разливалась тишина неподвижного леса, то неподалёку от своей обуви она услышала чей-то шёпот. Кто-то всё время повторял и повторял: «Я не хочу пропасть, не хочу».

Катя глянула под ноги и увидела, что на земле лежит какой-то здоровяк. Сразу бы она его не заметила, потому что он собрал ворох сухих листьев и попытался залезть в эту кучу полностью. Но не получилось — ботинки торчали. Толстые, грязные, чёрные ботинки. Он лежал на груди и рыдал в землю. Так горько рыдал, словно оплакивал какого-то усопшего родственника.

— Встаньте, пожалуйста! — склонилась над ним Дроздова. — Зачем Вы плачете?

— Я ненавижу себя, — ревел тот. — Но я люблю Вас.

— Успокойтесь. Да успокойтесь же!