Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

Адмирал сделал сердитое лицо:

– Как это не стреляли? Вон «Мелвил» отскочил на сколько. Смотри – он показал на точку едва видную на горизонте, – ты чего это капитан-лейтенант, решил третью мировую войну развязать, без разрешения сверху. А зачем нам тогда нужен Верховный главнокомандующий, Генеральный штаб и прочие штабы? Если каждый летенант паровоз и рулит куда хочет.

– Товарищ адмирал, разрешите доложить!

– Не разрешаю, – махнул Сатулайнен рукой и внезапно усмехнулся, – ты это там у себя разбирайся, а то знаешь, какой шум будет уже сегодня. Мне нужны объективные данные, как это могло получиться. Вон американский адмирал на связи висит и просит больше не стрелять по «Мелвилу». А ты говоришь, что не стреляли, – и он опять усмехнулся и даже вытер слезу рукой, – хотел в глаза тебе посмотреть и лично убедиться врешь ты или нет.

На ходовом засмеялись и командир корабля и вахтенный офицер и штурман и даже, находившийся рядом с командиром заместитель командира по авиации.

– Иди разбирайся и чтобы больше не стрелял. Понял? – махнул рукой адмирал и отвернулся к иллюминатору.

– Так точно, понял, – ответил Мансур и побежал бегом в КПС.

По пути Мансура перехватил командир корабля:

– Мансур Умарханович. Ты пену там не гони. Разберитесь как следует. Мне важно знать, что произошло.

– Понял, товарищ командир, постараемся разобраться.

В КПС-е уже члены комиссии закончили работу. Флаг РО посмотрел на часы, и сказал:

– Пока все, товарищи. Завтракаем, и после завтрака собираемся в 10 часов в моей каюте. Вопросы есть?

– Нет – пожали плечами командир Мансур и флагсвязист.

По очереди вышли из КПСа.

Флагманский связист задержал Мансура в коридоре:

– Ты Мансур не спеши делать выводы. Сначала надо все проверить. Внутренне я понимаю, что не может быть, но проверить- то надо – его слегка узковатые корейские глаза излучали тепло.

Мансур пожал ему руку и побежал в каюту мыть руки, бриться, приводить себя в порядок. В коридоре командиров боевых частей его ждали, взволнованные Кузьма Гусаченко и Женя Гвезденко.

– Ну что решили? – спросил Мансура Гвезденко – кто виновен?

– Да ничего не решили. Виновные однозначно уже мы, – ответил Мансур, открывая дверь, – зайдите, ребята, потом. Я приведу себя в порядок, позавтракаю и потом поговорим. До 10 часов время еще есть.

Кузьма немного задержался:

– Мансур, там в орудиях и зенитных автоматах есть механические и электрические предохранительные цепи. Оно не может само просто так стрелять, ни при каких обстоятельствах.

– Я догадываюсь об этом, – ответил Мансур, сбрасывая с себя курточку и майку, – не может быть другого.

– Ладно, Мансур, давай умывайся. Не буду мешать. Зайду позже, а пока пойду на автоматную и позанимаюсь спортом, – сказал, махнув рукой, Кузьма Гусаченко и закрыл за собой дверь.

Мансур привел себя в порядок и пошел в кают-компанию. В кают-компании за его столом сидел и пил чай, улыбающийся начальник химической службы Сергей Огнинский. За соседним столом пил чай командир БЧ-2 Бондаренко.

Когда Мансур сел за свой стол, то Сергей громко продекламировал ему стихи:

Мансур улыбнулся, и сев на свое место, сказал:

– В принципе Сергей, все правильно. Только нам повезло, что надстройку на Мелвиле все же не снесло.

– Огнинский, перестаньте юродствовать. У нас ничего просто так, не может, само выстрелить. Вы лучше своими противогазами занимайтесь. Мы сами разберемся со своими проблемами, а вы пока пишите, свои похабные стишата, – из-за своего стола сказал Сергею сидевший там Бондаренко.

– Клянусь любимым противогазом, что то, что у вас сегодня случилось, касается не только вас, но и каждого из нас и настолько, что сегодня мы все могли уже рыб кормить, а не только вы, – ответил командиру БЧ-2 начхим.

Бондаренко хотел встать и что-то ответить.

Но Сергей улыбнулся, сделал испуганное лицо, прижал два пальца ко рту, постучал ими по рту, и испуганным голосом ответил Бондаренко:

– Павел Петрович, все молчу, молчу. Дурак. Извините. Эти стихи совсем не про вас. Это совсем про другой корабль. И потом там ракеты, а у вас же артиллерия стреляла вроде. И ни в какие надстройки никому не попала, слава богу. Я лично, как вы говорите, буду ждать окончания расследования, и обязательно напишу, в вашу честь благодарственную сонату. А в вашу лично честь напишу панегирик.