Игорь Журавель - Назарет Сити. Жития святых

Впоследствии люди часто спорили, что же на самом деле произошло. Ошибиться с магическим квадратом опытный чародей не мог априори. Не могли его подменить и враги – символы обретали волшебную силу, только будучи начертаны человеком со специальной подготовкой. Наиболее вероятным выглядело предательство со стороны одного из учеников Пия.

Как бы то ни было, неверное заклинание решило исход поединка. Разъяренная слониха набросилась на врагов, топча их и расшвыривая хоботом. Несколько мгновений – и волшебник Иаков погиб, как и большая часть его помощников. Уцелели лишь наиболее ловкие духи в образах орла, змеи, льва и обезьяны. Впрочем, после смерти хозяина они явно не горели желанием продолжать его дело. Орел сразу же куда-то улетел, змея уползла в какую-то нору, лев принялся демонстративно умываться. Вернувшая себе человеческий облик после гибели заклинателя Сабрина под рев толпы неспешно подошла к остаткам своей одежды, извлекла оттуда небольшую трубочку, набитую марихуаной, закурила и, сделав несколько затяжек, передала обезьяноподобному духу в знак примирения.

Винсент и Алехандро возвращались по домам с магического поединка в Новом Колизее, передавая друг другу огромную оплетенную бутыль вина и горланя хором «Я так рад, что спас меня Иисус». Свернув на одну из улиц, они увидели несколько десятков грязных мужчин в коричневых лохмотьях, босых и подпоясанных веревками. Они окружили богатый особняк и готовились взять его штурмом.

– Это еще кто? – спросил Винсент.

– Разбойники-францисканцы. Сражаются за идею бедности – грабят богатых горожан, – ответил Алехандро.

– И раздают награбленное бедным? Вроде Робин Гуда?

– Да нет, конечно. Богатство, да и собственность в целом в их понимании – зло. Так что они просто все сжигают.

– Может, нам лучше убраться отсюда?

– Не обязательно. У них договор с церковью, и священников они не трогают.

В это время разбойники подняли свое знамя – портрет святого Франциска, изображенный фекалиями на какой-то грязной простыне – и это послужило сигналом к штурму. Владелец имения в попытке защитить, или хотя бы задорого продать свое имущество открыл из окна стрельбу. Ему удалось тяжело ранить парочку врагов, но, не обращая внимания на павших, остальные за несколько секунд выломали двери и окна и просочились внутрь. Вскоре хозяина и его семью – жену, дочь и малолетнего сына – уже выволокли наружу. Взгляд этих людей словно бы говорил: «мы знали, что так будет». Подобного рода фатализм вообще характерен для жертв революционного террора. Они вроде бы и знают, что скоро за ними придут, и пора делать ноги. Но при этом до последнего надеются, что все образуется само собой. Не верят до конца, что их соотечественники могут оказаться настолько сумасшедшими. Это вообще одна из главных проблем обывателей – верить любой чуши, от лжи политиков до статеек из бульварной прессы, но упорно отрицать то, что они видят собственными глазами.

Францисканцы сорвали со своих жертв одежду и принялись пинать ногами. Впрочем, не особо сильно, с целью скорее унизить, чем покалечить.

– Что будем с ними делать, Илья? – спросил один из разбойников у предводителя?

– Я знаю одну неплохую свиноферму неподалеку, – отозвался тот, – поселим их там. Им даже не придется отвыкать от комфорта, там очень уютно.

Многие засмеялись. Оставив наконец в покое недавних богачей, францисканцы развели костер и принялись бросать туда ценные вещи и деньги.

– Смотрите, какой шикарный бревиарий! – закричал вдруг один из них, потрясая рукописной книгой в кожаном переплете. – Достоин самого Верховного понтифика!

– Бревиарий? – со смехом отозвался его товарищ, – а вот тебе бревиарий! – и запустил ему в лицо песком. Со смехом протирая глаза, потерпевший отправил книгу в костер.

Когда все награбленное имущество, за исключением некоторого количества пищи и вина, было с шутками и прибаутками уничтожено, разбойники подожгли особняк со всех сторон, а затем со смехом помчались прочь, гоня впереди себя пинками семью хозяина.

– И что, власти с ними никак не борются? – спросил Винсент у отца Алехандро.

– Более того, Пий с ними в прекрасных отношениях. Он даже время от времени отправляет прокаженных к ним в бордель. Есть у францисканцев такая своеобразная эротическая склонность.

– Прокаженных? Откуда он их берет?

– Рыцари его личной гвардии отлавливают на улицах дешевых шлюх и доставляют в одну из лабораторий папы. Там уже их заражают лепрой.