Вадим Мраморнов - Записки нетолерантного юриста

Оставим в стороне восторги инженера Щукина, благодаря Остапу избегнувшего участи пожизненно быть объектом усмешек соседей. Приступим к делу:

“ – А я к вам по делу, товарищ Щукин.

– Чрезвычайно буду рад вам служить.

– Гран мерси. Дело пустяковое. Ваша супруга просила меня к вам зайти и взять у вас этот стул…

– Да, пожалуйста! – воскликнул Эрнест Павлович. – Я очень рад…

Инженер засуетился и проводил великого комбинатора до самой двери…” (л.д. 192).

Современный Уголовный кодекс России предусматривает ответственность за подобные действия опять – таки в Статье 159, изложенной выше. Судите сами: Бендер умышленно исказил истину относительно просьбы Эллочки Людоедочки о передаче ему стула, чем ввел в заблуждение ее супруга Щукина, владевшего, им для того, чтобы этот стул получить. А Щукин сознательно (и, надо сказать, с удовольствием!) передал стул Бендеру, заблуждаясь относительно его права на получение этого стула. В современном Бендеру УК – это преступление предусматривалось статьей 169 – злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества… (мошенничество).

Блестяще замаскирован создателями Остапа эпизод изъятия стула у юмориста Авессалома Владимировича Изнуренкова:

“Великий комбинатор вертел в руках клочок бумаги и сурово допрашивал:

– Изнуренков здесь живет? Это вы и есть?…

– Что же это, товарищ, – жестко сказал Бендер, – это совсем не дело – прогонять казенного курьера… (в роли курьера, как мы помним, выступал, хотя и бездарно, Киса Воробьянинов. – Авт.). Сейчас мебель буду вывозить. Попрошу вас очистить стул…

С этими словами Остап схватил стул и потряс им в воздухе.

– Вывожу мебель! – решительно заявил Бендер.

Авессалом Владимирович бежал за стулом до самого угла…” (л. д. 196).

На первый взгляд может показаться, что великий комбинатор завладел этим стулом путем мошенничества. Но так ли это? Ведь Остап не выдавал себя за судебного исполнителя. Бендер вообще ни за кого себя не выдавал. Не вводил Авессалома в заблуждение, не обманывал его. Он даже не представился. Просто зашел к нему в квартиру, помахал обыкновенным листком бумаги и открыто забрал стул. Но если учесть, что вся мебель в квартире Изнуренкова, включая стул, до появления там Остапа была описана судебным исполнителем, то теоретически можно было бы вести речь о совершении Бендером открытого похищения чужого имущества, то есть – грабежа (Статья 161 УК РФ).

Но опять-таки об этом можно говорить с оговоркой: а понимал ли Изнуренков противоправный характер действий Остапа? Вряд ли. А если так, то обвинить Бендера в грабеже было бы весьма трудно. Скорее это кража. Как бы там ни было, но это интересная загадка Ильфа и Петрова, и мнения юристов по этому эпизоду могут разделиться и в смысле квалификации действий Остапа, и в смысле наличия в его действиях вины. Возможна ли такая ситуация в реальной жизни? Не знаю.

Упомянем вскользь о трех выпотрошенных Бендером на месте стульях: у поэта-халтурщика Никифора Ляпис-Трубецкого – знаменитого автора “Гаврилиады”, в редакции газеты “Станок” и на борту парохода “Скрябин”. Все это, по мнению автора, могло бы быть квалифицировано по Статье 167 УК РФ: “Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, если эти деяния повлекли причинение значительного ущерба”.

(исхожу из существующих ныне цен, в том числе и на стулья – Авт.).

А теперь, уважаемые судьи и присяжные, – прямое доказательство преступного прошлого Остапа. Как помним, четыре стула “ушли” в театр Колумба. Естественно, Бендер и Киса не могли туда не стремиться всей душой и телом. Вот эпизод у окошка администратора театра Якова Менелаевича:

“– Два места, – сказал Остап тихо, – в партере.

– Кому?

– Мне.

– А кто вы такой, чтобы я давал вам два места?

– А я все-таки думаю, что вы меня знаете.

– Не знаю.

Но взгляд незнакомца был так чист, так ясен, что рука администратора сама отвела Остапу два места в одиннадцатом ряду…

Когда все пропуска были выданы…Яков Менелаевич вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в 1922 году, когда и сам сидел там по пустяковому делу…” (л. д. 225).

Что ж, господа присяжные заседатели, данный факт неопровержимо свидетельствует о том, что Остап Ибрагимович был судим, исходя хотя бы из того, что тюрьма в уголовно-правовом смысле – это место отбывания наказания по приговору за совершенное преступление (современный УК РФ предусматривает заточение в тюрьму Статьями 56 и 58, причем, за совершение особо тяжких преступлений). Будем надеяться, что Бендер “сидел” (кавычки поставлены в том смысле, что если Бендер по камере и ходил, то все – равно – сидел) также по пустяковому делу.