Вера Колочкова - От всего сердца [litres]

Все, хватит об этом думать. Надо спать. Не хватало еще проснуться утром разбитой, потом ходить весь день маяться. Хватит, хватит…

Но тревожные мысли не оставляли ее, от них разболелась голова. Потом все же забылась полусном, в котором увиделись картины – одна другой страшнее…

Вот малыш плачет, у него температура высокая. Варвара пытается позвонить в «Скорую», та все не едет… Потом приехала, врач осматривает ребенка, выписывает рецепт… Надо бежать в дежурную аптеку, а как она побежит, на кого ребенка оставит? На маленькую дочку? Да может, и оставила бы, и сбегала, да только денег совсем нет… На что покупать лекарство?

Так себя этими картинами измучила, что напрочь всякий сон потеряла. Не зря Паша всегда говорил, что ее воображение то спит спокойно – ничем не разбудишь, то вдруг может разыграться не в меру! Хотя в последние годы оно почти и не просыпалось, конечно. Как-то не воображалось ей ничего. Откуда ему взяться – в кромешной пустоте? А сейчас-то чего вдруг? Эту пустоту ведь никак не отменишь… Откуда что взялось?

Да уж, давно с ней такого не было, чтобы вот так взять и покой потерять. Все-таки с пустотой внутри как-то легче живется. Хоть и обманный покой, и сама понимаешь, что он обманный, но этим вполне довольствуешься. Летишь себе, летишь изо дня в день, ни о чем не думаешь, ни о ком не тревожишься…

И рассвет встретила без сна, лежала, глядела в темное окно. Потом окно чуть посветлело от желтой зимней зари, холодной, неприятной. И не смогла больше лежать, встала с постели. Глянула на часы – только начало седьмого…

А дальше все пошло так, будто кто-то руководил ею, будто и не вольна была в том, что делает. Быстро умылась, оделась, растормошила сонного Мотю, и он заскулил от возмущения: куда ты в такую рань? Там холодно, не хочу… Да и мой собачий будильник еще спит, мне не приспичило…

– Не ворчи, Мотя, не ворчи! Я понимаю, что на улице еще темно, но пока дойдем, уже светлее будет…

Мотя громко тявкнул, опровергая ее предположение: где там светлее-то будет! Сейчас время такое – до десяти утра еще темным-темно… Не выдумывала бы ты ерунды всякой, а ложилась бы да спала себе дальше! А я тебя попозже сам разбужу, как обычно…

– Не ругайся давай, ну! Я бы и одна пошла, конечно, но куда я без тебя, Моть? Какая-никакая, а все ж собака… Ты же защитник мой… Не стыдно тебе от прямых обязанностей отлынивать, а?

Мотя слушал ее озадаченно, проникался потихоньку стыдом. А что, и впрямь ведь защитник… Ну как эту неугомонную одну отпустишь? Вон она еще и запретное оружие в ход пустила, на жалость бьет…

– Понимаешь, Мотя, там ведь малыш больной, с температурой… А вдруг у них денег нет, чтобы лекарство купить? Или в аптеку сходить некому? Есть у тебя совесть, в конце концов?

И Мотя сдался. Подошел к ее ногам, смиренно опустил голову. Давай надевай ошейник, пошли…

На улице был мороз. Крепенький такой, сразу за щеки схватил. Надо было теплее одеться…

Поежилась, глянула на Мотю, как он бежит рядом понуро, проговорила почти заискивающе, чтобы поднять ему настроение:

– Как думаешь, Моть, я похожа на чеховскую даму с собачкой, а? Она ведь тоже везде со шпицем гуляла… Правда, там дело в Ялте было, тепло… А я с тобой по снегам гуляю, да и на чеховскую даму совсем не тяну! Вот если бы я была в шляпке и тальмочке, тогда да… А я в шубе теплой да в сапогах…

Мотя то ли чихнул, то ли кашлянул в ответ, что Лидия Васильевна истолковала по-своему:

– Подсмеиваешься надо мной, да? Что ж, имеешь право, не спорю! Нашла время для дурацких сравнений! Ты уж прости меня, Мотя, что вытащила тебя в такую холодрыгу… Пойдем, пойдем быстрее, а то замерзнем с тобой окончательно…

Когда проходили по школьному скверу, она сообразила запоздало – да ведь у нее телефон этой Варвары есть, Анна Глебовна на обороте визитки оставила! Можно было позвонить и узнать, не нужна ли помощь… Но не возвращаться же обратно домой, правда? Тем более рановато еще было для звонков… А пока они с Мотей идут, и время к семи часам подберется! Только бы дом не перепутать, в этом районе они все одинаковые…

Варя выползла из-под одеяла, подошла на цыпочках к дивану, где спал Мишенька, положила ему руку на лоб. Ага, температуры пока нет… Лоб холодный и мокрый, и подушка под головой вся мокрая.

Вечером, перед сном, она дала ему последнюю ложку детского жаропонижающего лекарства-сиропа. Да, температуры пока нет, но скоро опять поднимется, она уж знает, как простудные дела у Мишки проходят…