Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

У входа в аудиторию витрина. В ней помятая и промасленная летная фуражка советского образца с кокардой-«капустой». Рядом — бутылка «Московской» (пустая).

В соседней аудитории капитан Стив Лемберт читал лекцию об истории войны на Тихом океане. Будущим летчикам напоминают черные уроки Перл-Харбора. Преподаватель говорит: «Чтобы лишить себя внезапных неприятностей, надо заранее отрезать авиацию противника от пунктов снабжения горючим». Переводчик Крис шепчет мне на ухо: «Наши кадеты с младых ногтей должны уметь мыслить не только тактически, но и стратегически».

Вечером в офицерском клубе была моя лекция о проблемах реформы нашей армии. Пришло человек сто — офицеры, кадеты, гражданские преподаватели. Слушали внимательно и сочувственно. Потом — уйма вопросов: «Почему в результате вашей реформы половина самолетов стали небоеготовыми?», «Почему русская армия реформируется с 92-го года, а концепцию приняли только в августе 98-го?», «Зачем Ельцин за последние шесть лет поменял трех министров обороны и шесть начальников Генштаба?», «А правда, что русские ракеты очень старые и могут взорваться?». И, наконец, тот вопрос, который я предвидел еще в Москве:

— Почему русские не хотят дружить с НАТО?

— Мы не против, чтобы дружить. Но на равных.

— А можно ли на равных дружить сильному со слабым? Я начинаю лукавить:

— Я не считаю Америку такой уж слабой.

В зале — смех.

— Считаете ли вы НАТО военной угрозой для России?

— Безусловно.

— А почему же тогда поляки, чехи, венгры и другие ваши бывшие друзья, наоборот, боятся военной угрозы со стороны России?

— Этот блеф — лучший пропуск в предбанник НАТО.

Затем в гостиничном номере дискуссия продолжается за бутылкой русской водки. Хмель бьет по мозгам, и мои оппоненты — офицеры Стив, Кори и Джон (двое последних — плохо замаскированные разведчики) — задают вопросы и высказывают суждения все более откровенно. Чем больше пьем, тем жестче становится наша беседа.

Стив боготворит свою авиацию. Узнав, что когда-то я был танкистом, он с некоторым сарказмом замечает, что танки сегодня уже не играют прежней роли в бою. Он говорит:

— У нас есть такое оружие, что мне достаточно пролететь на одном участке — и дюжины ваших танков не станет.

Я знал, что имел в виду Стив, когда хвастался мне об американском секретном «чудо-оружии», хотя и не называл его тип. Я с великим трудом сдерживал свой хмельной язык за зубами, чтобы не сказать Лемберту: «Слушай, капитан, наши парни из разведки уже давно знают больше, чем ты, что делается на вашей фирме «Текстерон». Оружие, которое ты собираешься применять со своего самолета против наших танков, называется кассетными противотанковыми боеприпасами с инфракрасными датчиками цели. Не так ли? Хочешь марку? Плиз: «SBU-97». В каждой кассете — по 10 так называемых суббоеприпасов, в каждом суббоеприпасе — по 4 малоразмерных поражающих элемента «Skit». «Скиты» спускаются на землю на парашютах. Во время спуска инфракрасный датчик ведет поиск цели, обнаруживая ее по тепловому излучению, а затем выдает команду на пуск. Но только учти, my dear friend, что против этих ваших хитрых штучек русские золотые головы уже придумали противоядие».

Но этого я ему, конечно, не сказал. Я сказал ему другое.

— Ты будешь лететь над полем боя, а не на параде. У нас есть такие зенитные ракетные комплексы, которые еще далеко на подлете снимут твою «невидимку» с неба, как муху с потолка.

Кори поддерживает атаку Стива с другой стороны: «Великая миссия Америки и НАТО — научить все народы жить мирно». Я парирую: «А зачем же втихаря ссорите Россию с бывшими республиками Союза?»

Дискуссия принимает слишком серьезный оборот, и Джон гасит ее:

— Давайте лучше о женщинах…

Об этом ночном диспуте я рассказал начальнику кафедры истории AFA полковнику Карлу Риддлю. Его суждения мудры и проницательны. Он задумчиво сказал:

— Нам еще долго придется отстирывать свои мозги от пятен «холодной войны».

— Карл, — говорю я полковнику, — могут ли Россия и НАТО найти общий язык?

— Этот поиск, наверное, будет долгим. У нас слишком разные взгляды на проблему. Между нами еще слишком много подозрительности и неискренности. Америка и Россия — «инвалиды “холодной войны”». Главное — не откатиться к ней снова.

— Но мы ведь катимся.

— Да, слишком много неуклюжих движений с обеих сторон.

Чувствую, что этот разговор портит настроение нам обоим. И потому увожу его в другую сторону.