Злота. Это неправда. Она всегда спрашивала, как Виля.
Рахиль. Ты меня слушай… Йойна тебя назвал «вечный студент»… Я ему говорю, что значит «вечный студент»?.. Как вы так говорите, Йойна. Вот вы сейчас смеетесь, а еще будет время и люди лопнут от зависти, когда посмотрят на нашего Вилю… Я и Злота всем так говорили… Мы наши дети не бросаем… Если надо посылка, так посылка. Сегодня мы Виле дадим, завтра он нам даст… Правильно, Злота?.. А Йойна за то, что он так говорил, теперь вырезали из носа кусок мяса.
Злота. Зачем ты радуешься, это же несчастье…
Рахиль. Ничего. То, что я сказала Виле, так Виля никому не расскажет. Говорят, что у Йойны рак, но Быля это скрывает. Слышишь, Виля, каждый год Быля с ним едет в Киев, и у него из носа вырезают кусок мяса… Это стоит еще тех денег… Ай, я не хочу о них думать, у меня есть про что думать. Виля, посмотри лучше на Алла и Лада, чтоб мне было за них. ( Достает с буфета альбом. ) Это Алла, ой, как она красиво танцует, она будет балерина… А это, ты думаешь, Люся в детстве? Нет, это Ладушка… Смотри, с воздушным шариком. Это я ей купила, думаешь, это Петя ей купил?
Виля. Современный Бердичев в третьем колене.
Рахиль. Чтоб мне было за их коленки… Ой, надо же позвонить Рае в загс… Алла не хочет быть Пейсаховна… Она хочет быть Петровна… И Лада тоже от нее учится… Когда Петя родился, так его родители записали не Петя, а Пейсах… А я им говорю: о чем вы раньше думали, идиоты?
Виля. Да, проблема сложная, но временная. Это последние Пейсаховичи и Исааковичи… В жизнь вступило поколение Анатолиевичей, Эдуардовичей, Алексеевичей, Александровичей…
Рахиль. А ему дали имя Пейсах… Так я зашла к Рае в загс… Ой, Рая, ей ниоткуда прожить день… Сколько у нее зарплата? Она собирает бутылки, что их оставляют пьяницы, и сдает… Так Рая мне говорит, когда Алле исполнится пятнадцать лет, надо написать заявление и пятнадцать рублей… Но я думаю, что за пятнадцать рублей я им обеим «Пейсаховна» поменяю на «Петровна». Что ты скажешь, Виля?
Виля. Нет, за пятнадцать рублей только Алла будет Петровна.
Рахиль. Ну что ж, мэйле… Возьму в кассе взаимопомощи тридцать рублей… Ради своих детей надо делать все… Кто-то звонит… Злота, забери-но свое трико… Всегда она посадит свое трико на палку, что я открываю задвижку в печке, и выставит это свое трико на видное место сушить…
Злота. Она рвет от меня куски. ( Снимает трико с палки и уносит его. )
Входит Борис Макзаник.
Макзаник. Ну, где тут ваши гости?
Рахиль. Какие гости?
Макзаник. Где здесь знаменитый человек? Ах, вот он, бородатый… Ну, здоров…
Виля. Борис Макзаник нас заметил и, в гроб сходя, благословил.
Макзаник( хохочет, выпучив глаза ). Ну, как Москва?
Злота. Садитесь, выпейте с нами чаю… Я теперь вам не могу говорить «ты».
Макзаник. Да, мы повзрослели. ( Хохочет. ) И побородели. ( Хлопает Вилю по плечу. )
Рахиль. Как папа, как мама?
Макзаник. Ничего, болеют… Старшее поколение…
Злота. Я помню, как ваш папа, еще до войны, читал лекции о международном положении на еврейском языке.
Макзаник. Отец у меня хороший, батя… Конечно, возраст, но продолжает, несмотря на пенсию, работать в области журналистики. Внештатный корреспондент «Радянськой Житомирщины». Вы читали недавно его большую статью «Жертвы сионизма», про евреев, которые уехали из Житомира в Израиль и теперь хотят вернуться назад?
Рахиль. Я только местную газету выписываю «Радянський шлях».
Злота. А как ваш сын? Извините, я вас расспрашиваю…
Макзаник. Сын… Вот мой сын. ( Достает фото. ) Уже семь лет мальчику. ( Виле, тихо. ) Может, прогуляемся, а то тут тетушки.
Виля. Нет, гулять не хочется.
Макзаник. Э-э, да ты, я вижу, скис. А вот смотри фото: мы с тобой, какие молодые ребята, и вот твоя надпись: «Другу по надеждам и мечтам»… Молодость…
Виля. Мао Цзэдун прав. В молодости человек — это чистый лист бумаги…
Макзаник. Странные у вас в столице мысли… Пришел бы на завод, пообщался бы с рабочим классом, тогда и дети появятся. ( Хохочет. ) Это ведь очень просто… Не получается, передохни, погуляй немного по комнате, скушай ложку меда… Ну а если всерьез, я стихи своему сыну Саше недавно написал. Хочешь послушать?
Читать дальше