Николай Лобко - Варенька

— Света, — узнала девочку Варенька.

— Нет, это кораблик, — с серьезным видом пояснила более сведущая соседка.

— А разве у кораблика такое платье бывает? — возразила Варенька.

На сцену вышла еще одна участница спектакля.

Поднявшись на табурет, она заговорила вдохновенно и немного волнуясь:

Тут подружки-волны зашипели особенно старательно, а кораблик-Света помчался в одну, в другую сторону.

Вслед за словами: «Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят» — зрители и артисты, к обоюдному удовольствию, громко закричали:

— Бух!.. Бух!.. Бубух!

Представление окончилось.

Его повторили раз, затем начали еще, но в самом интересном месте ведущая, забыв о своей роли, соскочила с табуретки и бросилась к дверям с радостным криком:

— Мама!..

В комнате сразу стало шумно. Все забыли о театре, игрушках и поспешили к матерям, которые обычно приходили в одно время, как только кончалась смена.

Варенька, сразу заскучав, медленно пробиралась в противоположную от двери сторону.

В общей радостной спешке кто-то неосторожно толкнул Вареньку и вышиб из ее рук медвежонка.

Оставшись одна, девочка подняла игрушку и неторопливо понесла ее к табурету, вокруг которого в беспорядке валялись голубые шарфики, недавно служившие волнами. Варенька старалась не слушать того, что происходило в соседней комнате…

А там мамы, одевая детей, не упускали удобного случая лишний раз поцеловать их в лоб или щеку. Мамы ведь тоже соскучились!

— Потом мы завод строили, высокий-превысокий! — натягивая шапку на голову, спешил сообщить своей матери круглолицый крепыш. — Трубу со стула клали.

— Смотри, свалишься когда-нибудь, — предупредила мать.

— Нет. А потом, со стула совсем не больно.

Одинокая, грустная, Варенька бережно усаживала медвежонка на табурет, когда донеслось от двери:

— Внученька!

Девочка быстро оглянулась, вскочила на ноги и, подбежав к бабушке, закрыла свое лицо в складках ее платья.

— Что ты, родненькая? — забеспокоилась бабушка, наклоняясь к ней.

Но девочка, не в силах сдержать слезы, только обвила руками ее шею.

Ульяна Гавриловна не стала допытываться ответа. Без всяких слов ей было понятно, что творилось в душе ребенка, давно не видавшего мать…

Бабушка оказалась совсем не такой строгой и сердитой, как представилась Вареньке в день приезда. Она умела заранее угадывать все нехитрые желания своей маленькой внучки. А какие чудесные сказки она рассказывала!

— А кто кушал из моей тарелки? — подражая страшному сказочному медведю, басовито спрашивала Ульяна Гавриловна и продолжала тоненьким голоском, какой под стать мышке: — Это я, Михаил Потапыч, попробовала.

Крепко уцепившись за бабушкин локоть и прижавшись к нему щекой, Варенька внимательно слушает сказку. Когда начинает одолевать страх, она, приподняв лицо, встречается взглядом с добрыми бабушкиными глазами, ласково глядящими сквозь очки, и облегченно улыбается. Если бабушка дома, да еще рядом, Варенька ничего не боится! Но в темный угол за шкафом, куда тусклый свет от лампы почти не достигает, девочка вес же поглядывает с опаской и ближе придвигается к бабушке.

— Однако медведь не поверил, — продолжает Ульяна Гавриловна, — полез под лавку и нашел там сиротку. «Если ты к утру тыщу блинов не спечешь мне, я тебя съем», — сказал он и лег спать.

Вареньке не терпится узнать, что было дальше.

— Сиротка убежала? — допытывается она.

— Нет. Медведь был хитрый, запер дверь.

— А я бы в окно…

— А он запер и окна, — говорит бабушка и вздыхает. — Закручинилась сиротушка, а мышка ее успокаивает: «Одной тебе, конечно, не осилить, а вдвоем мы к сроку справимся». Утерла девочка слезоньки и принялась за работу. Утром медведь проснулся, а на столе вся тысяча блинов выставлена. Подивился Михаил Потапыч, однако поблагодарил сиротку и наделил ее богатыми дарами.

Варенька довольна, что сказка так благополучно кончилась. Она улыбается, закрывает глаза, сладко потягивается и тут же засыпает.

Долго и задумчиво глядит Ульяна Гавриловна на свою внучку и будто спрашивает: «Что ждет тебя, родимая?..»

Наступил памятный всем май…

В это утро Елизавета Васильевна возвращалась со смены словно на крыльях. По ступенькам лестницы, освещенной сквозь высокие окна яркими лучами весеннего солнца, она поднималась не по годам быстро. Повернув ключ в замке, отперла дверь, в коридоре метнулась к своей комнате, но тут же свернула к комнате Ульяны Гавриловны и вбежала, не спрашивая разрешения.