Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

– Когда началось?

– На парах… Несколько часов назад.

– Что-то принимала?

– Нет, – она мотнула головой.

– Честно? – Паша прищурился, оценивая состояние зрачков.

– Даже не пила. Тебе дыхнуть?

– Верю. Поднимай футболку.

Живот нельзя было назвать таким уж острым. Напряжение – несильное, синдром Воскресенского – отрицательный. Нет, на аппендицит не похоже.

– Еще что-то было? – Паша продолжал пальпировать.

Боль локализовалась справа, но низковато… Странно, очень похоже на случай Ники, но Алина явно выглядит хуже. Может, у этой все-таки придатки?

– Были еще кровянистые выделения, – нерешительно прошептала она, помолчав.

– Из прямой кишки?

– Нет… Оттуда…

– А для месячных не время?

– Нет… Тут такое дело… Я вроде как беременна.

Последнее слово Алина произнесла тихо-тихо, едва шевеля губами и отведя глаза. Но подействовало оно тем не менее как удар в гонг.

– Ты почему сразу не сказала? – спросил Паша как можно терпеливее: женской логики ему на сегодня и без того хватало.

– Я думала… Может, это не связано… Мама говорила, что похоже на аппендицит. А вдруг и правда он? Вчера вот вечером желудок побаливал… Я погуглила, что сейчас и беременных оперируют, и можно сохранить ребенка.

– То есть тетя Надя ничего не знает?

– Не-а, – Алина умоляюще посмотрела на него. – Можешь ей не говорить? Я подумала, если ты сам прооперируешь, то можно будет пока оставить все как есть… Это же врачебная тайна, нет?

– Тайна тайной, – Паша потер переносицу, ощутив внезапное желание уйти в мужской монастырь. – Но у тебя не аппендицит.

– В смысле?

– Девяносто девять процентов, что это внематочная. Зародыш прикрепился в твоей правой трубе.

– И как быть? – Алина вцепилась в его запястье, как будто он мог что-то изменить. – Ребенка никак нельзя сохранить? Переместить в матку?

– К сожалению, нет.

– Я боялась, что это может быть выкидыш… – ее глаза заблестели от слез. – Но он же может пройти сам? Для этого не надо ехать в больницу? Ну, в смысле… А это точно не выкидыш?

– Нет, – Паша сочувственно взял ее руку. – Алина, послушай меня. Ситуация опасная. Нужно оперировать. Без этого никак.

– А шов будет такой же страшный, как у Ники?

– Скорее всего, нет. Можно обойтись лапароскопией, совсем маленькими разрезиками, – Паша показал пальцами расстояние около сантиметра. – Даже следов потом почти не останется. Но я пока ничего не гарантирую. Нужен специалист.

– Разве ты не можешь это сделать? Пожалуйста-пожалуйста! – она клянчила почти как Катя, и хотя Паша такого поведения терпеть не мог, внутри что-то екнуло. – Ведь если аппендицит можно так удалять, и внематочную… Значит, мама не узнает? Ты напишешь, как будто это был аппендицит, и всё! Я прошу тебя! Она ведь меня убьет!

Паша чувствовал, что теряет стойкость и самообладание, и потому сделал первое, что пришло в голову:

– Ника! – отчаянно крикнул он.

Похоже, она была его единственным спасением. Ему смертельно не хотелось снова во все это влезать. Отпуск прямо-таки задался! Очередная Карташова, очередная дилемма.

– Ника, – снова позвал Исаев, и она, наконец, соизволила появиться.

– Что там, Павлик? Что-то ужасное? – тетя Надя едва ли не подпрыгивала, чтобы заглянуть через плечо старшей дочери в комнату.

– Нет-нет, Надежда Сергеевна, все под контролем. Еще минуточку.

– Иди, мам, – Ника щелкнула дверным замком.

– Нужен твой совет, – Паша понизил голос.

– Только не ругайся, я тебя умоляю! – отчаянно зашептала Алинка. – И обещай, что не скажешь маме!

– Мне это уже не нравится, – нахмурилась Ника.

– Да пообещай ты ей уже! – не выдержал Исаев и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – У нее внематочная беременность.

– В смысле?! – Вероника лихорадочно пригладила волосы и, явно не зная, куда деть руки, скрестила их на груди. – Алина, ты в своем уме? Я тебе лет пять назад все объяснила про контрацепцию! Только не говори, что ты по пьяни…

– Ты же обещала! – младшая совсем по-детски надула нижнюю губу.

Вот-вот, Катя делала точно так же! Знал бы, что эти две мелкие курицы вырастут такими дурами, порол бы их в детстве ремнем для профилактики.

– Она не хочет говорить маме, – вмешался Паша, пока не началась ссора. – Просит меня взять ее на операцию.

– Ты же в отпуске! – удивилась Ника. – И ты не гинеколог.

– Когда я брал тебя, тоже была не моя смена, – он вздохнул, мысленно уже ругая себя за следующие слова. – Теоретически, я и правда могу выйти. И не придется ничего рассказывать Надежде Сергеевне. Беременность правотрубная, такие часто путают с аппендицитом. Слишком схожая клиника. Раз десять, наверное, за мою практику мне клали на стол женщин с ошибочном диагнозом. Я, правда, всегда в этих случаях трубу удалял. Так что ничего не гарантирую.