Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

Любуясь розовощеким отражением в распаренном зеркале, Исаев, не торопясь, причесал мокрые волосы на идеальный пробор и только потом решился выключить воду. С опаской прислушался: в квартире было тихо. Напялив футболку, прокрался в коридор с осторожностью, с которой саперы ступают на минное поле.

Из кухни доносился мелодичный лепет, и Паша не сразу понял, Ника это или ребенок. Картина, которую он застал, была воистину идиллической: переодетый и умытый Никита с довольным видом полулежал на руках у Карташовой и пил смесь, пока она мурлыкала какую-то песенку. Кажется, «Львенка и черепаху», но без слов было не разобрать.

– А мы уже решили, что ты утонул, – пропела Ника, не поднимая глаз от ребенка. – Даже я так долго не принимаю ванну.

– Ну, гигиена… – начал было он.

– Залог здоровья, – кивнула Ника и насмешливо взглянула на него. – Не включай доктора Айболита.

– Ты, наверное, не сможешь задержаться еще немного? – с плохо скрываемой надеждой спросил Паша, подпирая косяк.

– Хочешь, чтобы я ушла? – Ника вскинула бровь, хотя явно понимала, о чем он пытается попросить.

– Да нет же! Я имею в виду… Если у тебя нет дел, или свидания, или еще каких-то планов… может, посидишь еще? – он вздохнул. – Пожалуйста…

– Ладно, – Ника улыбнулась. – В конце концов, сегодня я планировала кормить тебя тортом.

– О, торт… – мечтательно протянул Паша. – Я бы поел. Поставлю чайник.

– Так, погоди. Раз уж тебе рано или поздно придется остаться с ребенком, лучше сразу привыкнуть и во всем разобраться.

– Да ладно, успеем. Времени полно. Пока чаек выпьем, посидим… – отмахнулся он.

– Э, нет! Во-первых, малой пошел в тебя. Ты посмотри, какой богатырь! На годовалого тянет, у меня рука затекла. А во-вторых, надо вам друг к другу привыкать. Иначе как вы тут останетесь один на один? Давай, мы как раз доели, бери его. Только держи вертикально и не тряси.

Паша медлил, но руки все же протянул. Племянник смотрел на него с ответным недоверием. Аккуратно, морщась в ожидании новой звуковой атаки, Исаев взял малыша. Тот ощутимо напрягся, застыл, готовый в любой момент расплакаться. Нижняя губа горестно искривилась.

– Это дядя, – ласково объяснила Ника. – Дядя Паша. Он у нас хороший, добрый. Дядя. Да? Смотри, у дяди носик, глазки, волосики, – Ника тыкала пальцем в каждое названное место и сопровождала это веселым «пип».

Никита сохранял некоторую настороженность, но выглядел спокойнее.

– Исаев, улыбнись хотя бы, – шептала Ника. – Давай, вытащи из своих скептических и мрачных глубин доброго дядю!

Паша вздохнул и растянул рот. Сначала вышло натужно. Потом подмигнул, покорчил рожи, изобразил губами моторчик. Это Никите понравилось, и он засмеялся. Паша не поверил своему успеху. Повторил трюк – снова звонкий смех и восторг на ангельском личике. И тут уж Исаев сам улыбнулся. Искренне и очень радостно. Как-то разом пришло понимание, зачем люди вообще заводят потомство.

Никита потрогал пальчиками Пашины губы, и тот расцеловал маленькую ладошку, а потом и пальчик за пальчиком. Пахло чем-то теплым и сладким, и Исаев с наслаждением втянул в себя воздух. Теперь можно было спокойно изучить ребенка: глаза совсем как у Катьки, а лоб, волосы – от Вадима. Чуть оттопыренные уши, как у самого Паши, и забавные складочки на шее. Надо же, такой кроха, а уже видно, что мужичок. Взгляд осмысленный, нравится звук мотора. И щиплется как больно! Руки сильные. Хороший вырастет парень.

– Ну, – прервала их лобызания Ника. – Кроватка-то у тебя есть?

Паша вспомнил про манеж, который оставляла сестра. Складную кроватку с сетчатыми стенками. Правда, заблаговременно разложить ее Катька по обыкновению не подумала.

– Да ничего, вряд ли там сложно, – решил Исаев. – Что я, раскладушек никогда не видел?

И передал племянника Нике. Расстегнул голубой чехол, выудил многоногую конструкцию, которая тут же начала расползаться. Отыскал то, что должно было стать бортиками, потянул за один, тот разложился. Попробовал повторить маневр с остальными – разложились все, кроме самого последнего, и дно почему-то безжизненно провисло. Тогда Паша нащупал в центре петлю, потянул за нее, и ножки подкосились. Манеж завалился набок.

Снова все манипуляции, только в другом порядке, еще раз… Исаев чувствовал себя незадачливым туристом, который пытается водрузить палатку: дурацкая новомодная кроватка все время складывалась. Не могли, что ли, нормальную купить? Деревянную? А может, ну его? Положить Никите на пол матрасик, обложить подушками… С пола-то некуда падать… И ползать он все равно не умеет… Жили же люди раньше без манежей!