Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

С одной стороны, Ника с Леной мечтали о своем собственном бизнесе. С другой, выживать самим в Москве, когда вокруг сгущаются конкурентные тучи, было страшно. Без инвестиций Марка они были бы никем, но он выставил жесткие условия. Ника знала его давно и понимала, что если он закусил удила, то хоть яблоком мани, хоть морковкой, этот жеребец их не выпустит. За обаятельной улыбкой скрывался жесткий опытный человек, и Нике меньше всего хотелось вывести его из себя. Один раз оступиться – он заберет свое предложение, а она пойдет раздавать листовки у метро. В тендерах Веселовский не участвовал. Умел выстроить переговоры так, что боролись за него, а не наоборот.

Ника не успела еще посоветоваться с Леной, но за предложение ухватилась. Пыталась выражаться туманно, тянула время, переводила разговор на меню. Она не могла сформулировать, что именно ее смущало, но что-то определенно не давало покоя.

Сначала был просто восторг. Он пришел, и мощь его обаяния кувалдой обрушилась на ее здравый смысл. Цветы, запахи, щетина, гипнотический голос… И пьянящее осознание того, что он, не кто-нибудь, а сам Марк Веселовский выбрал ее проект. Лично приехал в больницу, чтобы обсудить детали. Предложил очень хорошую сумму, возмещение расходов на рекламу, аренду, оборудование и транспортировку. И ее мечты стали на глазах обретать четкие очертания. Вот-вот, еще немного, и она сможет прикоснуться к вывеске, распахнуть дверь, звякнув колокольчиком, и выпить первый латте с шоколадным сиропом из сияющей швейцарской кофемашины.

Да, его контроль. Но ведь с его опытом у бизнеса есть все шансы взлететь! И доходы будут, и масштаб… Вот только отчитываться всегда? Ждать одобрения по каждому решению? Быть готовой к тому, что он одним движением завернет ее идеи? Бизнес – не творчество, законы рынка суровы. И ей стоило сразу усвоить, на что она подписывается. Нельзя было надеяться, что он даст деньги просто так, под честное слово и проценты, которые возникнут потом, когда пойдет первый плюс. Нет, лучше сначала посоветоваться с Леной.

Ника была бы рада любой поддержке, любому мнению. Ей хотелось выговориться. Но на подругу, как назло, накатила рабочая суета, мама и вовсе была бесполезным собеседником, потому что считала бизнес прямой дорогой к разорению и долговой яме.

– Ты что, с ума сошла?! – вскрикнула она, стоило Нике заикнуться о своих планах. – Тебя же убьют! Весь рынок держат мафиози. У них там крыша, все схвачено. Сунешься – и мы тебя больше никогда не увидим. Я ведь рассказывала, как у Ларисы с работы муж с братом решили открыть шиномонтаж?..

В общем, с мамой советоваться не стоило. Оставался только один человек под боком – Пашка. Однако как только она заговаривала о работе, он смурнел, переходил на односложные ответы и искал любой повод, чтобы смыться. Неужели кондитерская была для него такой скучной?

– Если хочешь знать мое мнение, – сказал он как-то вечером, когда на дежурстве у него выдалось окошко и они сумерничали и пили чай в ординаторской. – Плюнь на Веселовского и веди дело сама. Ты справишься, он тебе вообще не нужен.

Больше из него слова было не вытянуть, он отмалчивался и отказывался хоть как-то аргументировать. Ника недоумевала. В какие-то моменты он вдруг раскрывался, травил байки из студенческих времен. Чернушные, но забавные до слез. Смотрел на нее с какой-то трогательной нежностью, даже с восторгом. А временами ни с того ни с сего мрачнел, срывался с места, оправдываясь пациентом, о котором еще секунду назад не было слышно, и пропадал.

Накануне выписки он дежурил. Последний вечер, когда они могли посидеть вдвоем. Воздух за высокими окнами ординаторской сгущался, мягко окрашивался фиолетовым, через щель слышался гул машин. Никакой зелени – только крыши разной высоты, нити проводов, витрины и яркие плевки рекламы.

Врачей не было, день выдался тихим на экстренных больных, а с плановых операций Паша освободился довольно рано. Его коллеги расползлись по тихим, уединенным комнаткам и расслаблялись, и Ника смогла устроиться на одном из оранжевых диванчиков, уютно вытянув ноги и согревая пальцы кружкой чая. Паша сидел за столом, возился с документами и что-то неразборчиво черкал.

– Тебе вообще все это нравится? – спросила она, задумчиво изучая его профиль.

Видела не очень четко: дала глазам отдохнуть от очков и линз, но и этого ей было достаточно.

– Нормально, – ответил Паша, не отрываясь от писанины. – А почему ты спрашиваешь?