Джилл Симс - Почему мама часто матерится [litres]

– Серьезно? – удивился Алан. – Ты серьезно думаешь, что мы будем лучше о вас думать?

– Ну не обо мне, так хотя бы о Лидии. Может, до тебя дойдет, что Лидия не волынит, а делает свое дело. И, может, Джеймс задумается, как нелегко приходится его жене, когда он ей не помогает и ждет, что она все сама сделает, и, наверное, у нее на работе тоже есть какой-нибудь придурок, который также ее третирует, как и вы здесь Лидию.

– Ладно, я пошла домой! – заявила я. – Мне надо детей забирать из школы. Всем хороших выходных, увидимся в понедельник. Лидия, тебе желаю хорошего спортивного дня в школе, хотя вряд ли там будет весело, судя по тому, что было у моих детей. Тем не менее постарайся получить удовольствие оттого, что ты там со своими детьми!

– Стой, подожди-ка! – сказал Джеймс. – Если у тебя есть двое тайных детей, это значит, что у тебя и муж имеется?

– А вот это под вопросом, – печально ответила я.

Я схватила свою сумку и пошла на выход, как жаль, что в этих современных технологичных бизнес-центрах нет больше старых добрых дверей, которые можно красноречиво захлопнуть за собой, нет, теперь мы уныло и тихо открываем бейджиками створки турникетов.

Забрав детей из школы и добравшись домой, я почувствовала, что андреналиновая буря в крови у меня улеглась, и меня охватил холодный ужас от осознания, что я натворила. В полной прострации я терла сыр для пиццы, и меня тошнило, но тут в моем сознании как-то сошлись сыр, и тошнота, и Джаджи, который почему-то не увивался под ногами с просьбой дать ему кусочек сыра. Обычно мне стоит только вынуть сыр из холодильника, как Джаджи тут как тут с вечной мольбой в глазах, пока я не сжалюсь и не отломлю ему кусочек, хоть он потом и будет отравлять своими миазмами мой сон.

Когда мы вернулись из школы, никто не встречал нас своими бешеными скачками и прыжками, как если бы он целый день сидел один дома и чуть ли не подох от одиночества. Я посмотрела в саду – никого, крикнула наверх детям, но там тоже его не было. Я проверила все закоулки в доме, все его любимые места, под кроватями, на диване, нет пса. Слыша, что я двигаю мебель внизу, Джейн спустилась из своей комнаты, посмотреть, что происходит.

– О, так я же его выпустила на улицу, – сказала она.

– А назад запускала? – спросила я.

– Ммм, нет!

– Джейн! Ты же знаешь, что его нельзя отпускать на улицу одного. Он же всегда убегает, у нас же нет забора в саду. Господи, где же он теперь?

Я обшарила все кусты в саду, кричала «Джаджи, сыр! Смотри, какой сыр!» – безрезультатно. Я выбежала на улицу, чертыхаясь под нос на дебилов детей, которые никогда не слушаются, и на сволочных собак, которых сколько ни корми, все норовят сбежать из дома. В прошлые разы, когда Джаджи сбегал из дома, мы находили его у соседей, на их кухне, он туда забирался через кошачий проем в двери и ел из кошачьей миски. Но именно сегодня мне не хотелось бегать по соседям и извиняться еще за то, что мой пес безобразничает, и я подумала, а не забить ли мне на этого противного неблагодарного кобеля до понедельника, а сейчас просто пойти и утопить свою печаль и ужас в большом количестве вина.

Я повернула назад к дому, невесело размышляя о тупых собаках и балованных детях, для проформы выкрикивая его имя, как вдруг маленькая черная тень метнулась ко мне на дороге между двумя машинами. Резкий скрежет тормозов, маленькая тень ринулась ко мне и замерла на дороге. Кажется, я побежала, я вообще-то не бегаю никогда, из машины вышел кто-то и что-то сказал, но я не слышала ничего в тот момент, я только видела два глаза на лохматой морде, которые смотрели на меня без всякого осуждения, но в них читались боль и страх. Когда я подбежала, он даже попробовал вильнуть хвостиком и заскулил, как будто хотел сказать: «А вот и ты, я тебя люблю».

– Лежи, лежи, мой мальчик, не двигайся. Я здесь, мама здесь, все будет хорошо, – шептала я. Все перед глазами плыло пятнами, это у меня из глаз текли слезы и застилали все вокруг. Джаджи не любит, когда плачут. Он считает, что это необязательно, и вообще от этого у него намокает шерсть. Я не должна плакать, надо перестать плакать, а то он рассердится.

У меня за спиной кто-то все время причитал, какая-то пожилая дама все повторяла: «Простите меня, простите, пожалуйста, я не видела его, я не заметила. Простите меня!»

У нее в руках был плед, она говорила что-то о ветеринарной клинике. Потом там появилась Кэти.

– Эллен, Эллен, надо везти его в клинику, скорее!

Тут мне как будто вернули фокус, и все, что до этого плыло как в замедленной съемке, вернулось в нормальный ритм.