Мэрибет Мэйхью Уален - А вдруг это правда? [litres]

– У тебя есть к нему чувства? Ты хочешь, чтобы он был в жизни Кристофера? Поэтому ты поехала с ним встречаться?

Эти слова ошеломили Брайт.

– Нет. – Ее возражение эхом прокатилось по комнате. – Ничего подобного. Я… – Она собиралась сказать, что она действительно поехала поговорить с ним о работе. Но когда она встретилась с мужем взглядом, то поняла, что он видит ее насквозь, возможно, даже лучше, чем она сама. Уже тише она продолжила объяснять: – Ты так хотел еще одного ребенка. И я знала, что это невозможно. А потом я нашла его визитку. Я сохранила ее, потому что… – Она заставила себя посмотреть мужу в глаза. – Ну, я сохранила ее на всякий случай… если возникнет какая-то проблема… в чем-то генетическом. Она и возникла.

С мгновение они пусто смотрели друг на друга, осваиваясь с осознанием сказанного.

– И когда я увидела визитку, то просто задумалась о… не встретиться ли с ним. Ты все твердил про второго ребенка… такое давление, потребность, наконец, сказать тебе правду, и, наверное, я хотела попробовать вспомнить, почему когда-то, вообще, решила, что это станет ответом.

Снова тишина, снова отведенные глаза. Брайт заговорила опять, чтобы заполнить тишину, чтобы как-то произнести слова, которые заставили бы его понять:

– Я хотела рассказать тебе, едва это случилось. Я хотела посмотреть тебе в глаза и сказать: «У нас никогда не будет своих детей, так что давай подумаем, как с этим жить». – Говоря это, она медленно и уверенно двигалась к нему. Она его обнимет, и, если он отстранится, он станет тем, кто ушел. Но она больше не собиралась отстраняться. Она будет любить его до последней секунды, какая ей оставалась его любить. И если она все равно его потеряет, что ж, по крайней мере, то, что ей выпало, она прожила в полной мере.

Она остановилась, когда приблизилась к нему, ее руки безвольно повисли по бокам.

– Но тогда я видела тебя с ним, видела, как вы оба смеетесь и говорите о том, с чем собираетесь возиться в саду и какой у него любимый вид динозавра, и думала: Как я могу это разрушить? Кто вообще способен разрушить подобное?

Из уголка ее глаза упала слеза и покатилась по щеке. Она даже не потрудилась ее вытереть. Слеза сорвалась с ее подбородка и исчезла в ковре.

– Я люблю его, – сказал Ивретт сдавленным шепотом.

– Конечно, любишь.

– Он мой сын.

Она почувствовала, как от этих трех слов разом спало напряжение во всем ее теле.

– Да, – согласилась она.

– Потребуется много времени, чтобы все это переварить. Что он не мой. Технически.

Брайт ощетинилась, но промолчала.

– И он не знает? Ничего не знает?

Это был уже другой он , но Брайт поняла, кого имел в виду Ивретт. Она покачала головой.

– Ничего.

Ивретт взял ее за руки и переплел свои пальцы с ее. Она смотрела на него с явным удивлением. Но такого выражения, какое возникло у него на лице сейчас, она вообще никогда не видела. Это был жесткий взгляд, решительный взгляд, стальной взгляд, его челюсти сжались.

– Он заигрывал с тобой сегодня?

Сердце у нее забилось быстрее. Она сглотнула, решая, как ответить. Правду. Она пообещала себе, что отныне будет говорить правду.

– В-вроде того. Наверное… он подумал, что, возможно, то, что случилось раньше, может с-случиться снова. Он хотел, чтобы я осталась на ужин.

– И это случилось бы снова, если бы осталась? – Он указал на ее живот. – Я ведь прав, так?

Она кивнула. Конечно, она прикидывала время, о том, как легко было бы – на каком-то уровне – позволить этому случиться снова.

Ивретт отпустил ее руки, и на одно отчаянное мгновение она испугалась, что дала неверный ответ. Но потом она увидела, как он взглянул на часы, и поняла. Они смотрели друг на друга несколько мгновений и молчали, пока без слов каждый усваивал, что происходит.

– Я не могу дать тебе ребенка, – сказал он.

– Я знаю.

– Никогда не смогу. – Он откинулся назад, словно его ударили. – Трудно произнести подобное вслух.

Она смотрела, как он встает, стараясь не забегать вперед, не предвосхитить того, что говорил.

– После того как ты ушла, я много думал и… Мы не можем больше иметь детей. – Он с шумом выдохнул. – Нам придется либо усыновить ребенка, либо найти донора, и если мы это сделаем, то этот ребенок будет отличаться от Кристофера. Это будет совершенно очевидно. Для него. Для всех.

– Да, – ответила она. Она изо всех сил старалась, чтобы колени не подогнулись. У нее закружилась голова, и лицо Ивретта поплыло перед глазами.